Объявление "кто потерял собаку, обратитесь в магазин к сторожу"
А собаку никто не терял, А собаку никто не искал. Просто утром собачий хозяин От нее потихоньку сбежал.
Он держал, как всегда, поводок, Рядом весело прыгал дружок, Он отвел чудака за поветь И велел ему ждать и сидеть.
...Разве вечер уже, не пора? Он сидит под забором с утра, Отчего же его не ласкают, Целый день не зовут со двора?
Может, съел он хозяйский обед? Или в доме оставил свой след - Нехороший, пахучий, ужасный Неприличный собачий букет!?
Может, был он с хозяином груб? Может, стал непонятлив и глуп? Отчего же сегодня ни разу Вкусным дымом не пахнет из труб?
А хозяин его между тем Просто взял и ушел насовсем, В новый дом поселился хозяин, а собаку в квартиру зачем?
Кормит сторож ничейного пса, Пес печальные прячет глаза, Он не хочет, не хочет, не хочет Слушать рядом чужих голоса.
И на стаю бездомных собак Гордый пес мой не смотрит никак: У него же есть дом и хозяин, Он придет, он подаст ему знак.
Но когда темных бревен ряды пали в пыль, в борозду лебеды, и бульдозер - железная сука - зализал рваной раной следы,- Пес, веревку в пыли волоча, от стального бежал палача, И собачья бездомная стая Приняла его, дружно рыча...
...Вы видали - по вечерам по дворам бродят молча собаки? То, что ищут еду они - враки,- это ищут пути они к нам.
Но все двери и лазы задраены: Новоселья справляют хозяины.
Сообщение: 227
Настроение: Оптимистка по жизни
Зарегистрирован: 03.09.08
Откуда: Пенза
Репутация:
3
Отправлено: 06.11.08 11:55. Заголовок: Чижка и Мурзилка. Ж..
Чижка и Мурзилка.
Жил-был маленький чишка. Так себе был мальчишка. Звезд с небес не хватал. CACIBы не получал. Морда – слегка длинновата, Шерстка – чуть жестковата (Бабка его сдурила, Тою любовь дарила).
Ел, что хозяйка бросит (Прибыль он ей не приносит, Выгнать – так вроде жалко, Пусть уж живет, мочалка). Пил несвежую воду, Писать в любую погоду Смело ходил без одежды И не имел надежды...
Как-то хозяйка смело Снова взялась за дело: Денег поднакопила И Кобеля купила – От титулованной мамы Вышел он самый-самый. Так уж теперь сложилось: Место Чижа сместилось, Спал он в углу на подстилке, Место отдав Мурзилке.
Новенький ел «холистик», С презрением глядя на листик Желтой вялой петрушки, Что жевал Чиж у подушки… Новенький пах как садик – Мыли шампунем задик, А также лапы и спинку, Чтоб походил на картинку. В доме копились медали, Те, что Мурзилке дали, Чижика выгнали с места – К Мурзилке пришла невеста, И следом за ней – другая… А Чижка один, рыдая, В углу сидел в коридоре, О бабкином плача позоре… Так продолжалось долго. Чижик и взвыл бы волком, Но чихуа – не дворняга. Так он и жил, бедняга.
Сильно не обижали, Пищи его не лишали, Даже порой играли И реже уже унижали.
Как-то они гуляли, Вдвоем голубей гоняли, Границу свою обходили, Хозяйку игрой смешили.
Мурзилка, увлекшись бегом, Мужчину толкнул с разбега, А тот подхватил на руки И быть бы теперь разлуке – Мужик оказался вором, Нечистым, бессовестным, скорым, С Мурзилкой в руках помчался И тут бы наш стих кончался, Когда бы не Чижик смелый – Он молнией рыже-белой Промчался над мягкой травою Сравнимый с одной лишь стрелою, Бесстрашно вцепился в брюки… И взвыл от ужасной муки – Вор пнул под живот мальчишку Но выронил первую чишку…
А там подбежала хозяйка, Шептала «Солнышко, зайка»…
Вор в рваных штанах исчез, Он в драку с ней не полез – Это ж не чих безобидный (Дама была солидной).
Сломаны ребра и лапа. Мурзилка тихою сапой Ляжет рядом и греет. Будто бы боль разумеет. Хозяйка любит обоих И держит двоих в покоях Кресло, мягче, чем прежде И Чижик опять в надежде – Что людям станет понятно (так думать ему приятно) Что главное – не снаружи, Не лапы, хвосты и уши, А сердце, что любит нежно.
Зачем шоу-класса собака, мадам? Ведь это опасно, хочу сказать вам. Одной ограничиться вряд ли удастся, Страсть будет все жарче у вас разгораться. Опасность вся в том, что мы к ним привыкаем, И жизнь с целой кучей совсем не пугает. Чем больше собак, тем бедней и страннее Мы кажемся тем, кто далек от идеи. Одна - не проблема, две - очень смешные. Что - третья? Конечно! Четыре? Осилим! А пятая - душка, шестая - восторг. Да будь их хоть туча, мы сможем, легко! Так, может, еще? Мысль такая ведь есть? Да, с ними не трудно, но, Боже мой, шерсть! Они - на диване, они - на кровати, Контейнеры в кухне, ну ладно, уладим. Они беспроблемны, манеры - на зависть. Подумаешь, лишний контейнер поставить. Диван весь в шерсти и заляпаны окна, Следы на полу, пыль на мебели слоем. Порядок забыт, ну, да это неважно. На окнах "печати", кругом шерсть, не страшно. Оставим щенка, место можно найти. Чуть больше уборки и времени им. Вы можете брать их хоть сколько, всегда. Но чтоб сократить их, о нет, никогда! Ведь каждый из них очень дорог и нужен, Хоть счет за корма превышает все нужды. Счета ветврачей к астрономии ближе, Родня и друзья посещают все реже. Лишь тот, кто такой же фанат и собачник, Еще навещает, что многое значит! Лужайки пожухли, кусты пожелтели, Week-endы вне дома, домой - еле-еле. Корма, витамины, прививки и тренинг, Поездки, мотели - все требует денег. Зачем же все это? Вы, может, в ловушке? Но кто-то идет: "Почешите мне ушки". Любимец подходит, ползет на колени И, кажется, скажет: "Я знаю, ты - гений". Как нам устоять против этого взгляда? Да, всех мы оставим, хоть, может, не надо. Кого-то - для шоу, кого-то - на племя, Кого-то - для ласки, когда будет время. Зима - это ужас, мы мерзнем, синеем, А им - хоть бы что, может, и веселее. А к ночи - разборки, вы - в крик и с метелкой На тех, кто уснул на диване надолго. Собаки и шоу, поездки, волненье, Работа и радость, счета, удивленье. Да, это все стоит того, это жизнь! Они - просто супер, а детки их - писк! Вся жизнь изменилась, и все уж не так. Да, это - зараза, и это ведь факт!
Плачет Нюрка, живая душа. Слёзы с кровью смешались на лапах. Ах, как Нюрка была хороша Самый тоненький чуяла запах. Плачет Нюрка, а птица летит, Боевая железная птица. Плачет Нюрка, себе не простит, Но ведь плачет , и всё ей простится.
Гладит Нюрку родная рука, Ей лизнуть бы хозяйскую руку- Так знакома она, так легка, Обречённая Нюркой на муку.
Вертолётный врезается пол В иссечённое Нюркино тело. Сотни раз она чуяла тол, А в сто первый чуть-чуть не успела.
По загривку прошёл холодок. Когда запахом сбоку пахнуло, Но на тонкий стальной проводок По расщелине лапа скользнула.
И взметнулся огонь из камней, И запахло железом калёным, И хозяин, идущий за ней, Опустился на землю со стоном.
И ползла к нему Нюрка, ползла, И лизала его, и лизала, И хрипела на помощь звала, И глазами всю боль рассказала.
Подбежали к сапёру друзья, Обмотали бинтами сапёра Он сказал:"Мне без Нюрки нельзя" "нет, - сказали ему - это горы"...
Вертолёт прилетел по утру, Их вдвоём погрузили в машину. "Ты не плачь, Нюрка, я не умру, Ты не плачь, я тебя не покину"
Отправлено: 21.04.09 20:17. Заголовок: Ты умеешь любить. Т..
Ты умеешь любить. Ты умеешь любить, ты умеешь прощать! Я тебе доверяю все тайны! Ты меня никогда не посмеешь предать, Мой товарищ, надёжный и странный! Ты умеешь внимательно слушать меня, Ты тактичен, умён, осторожен, Настроенье моё ты способен понять, Словно ты его чувствуешь кожей! Ты - жилетка моя, в мои трудные дни, Снимешь боль, защитишь от напасти! Я не знала такой безграничной любви! И такого огромного счастья! Ты умеешь дружить, всей душой, и на век, Но бывает мне грустно, однако! И немножечко жаль, что ты не человек, Ты – лишь лучшая в мире собака
Жила-поживала когда-то большая семья. Настала пора переезда в иные края. Когда же мешки с барахлом выносили во двор, У взрослых с детьми разгорелся нешуточный спор И "против" и "за" раздавались у них голоса - Везти или нет им с собою дворового пса. А тот, чьих зубов опасался полуночный вор, Лежал и внимательно слушал людской разговор. "Я стал им не нужен... Зачем притворяться живым?" И больше не поднял с натруженных лап головы. Спустя поколение снова настал переезд На поиски более щедрых и солнечных мест. И бывшие дети решали над грудой мешков - Везти или нет им с собою своих стариков
Отправлено: 21.04.09 20:17. Заголовок: Стихи к одной собаке..
Стихи к одной собаке Твой взгляд сияет верой неземной, Не встретишь у людей такого взгляда. О, как ты чист, склоненный предо мной... (И доедаешь тапки?! Фу, не надо!) Да! Этот мир был создан для тебя. Ты на меня взираешь как на гостью; Так мудро, снисходительно, любя... (Эй! Прочь с подушки с этой грязной костью!) Как ты силен и как хорош собой! Ты в поисках опасности и риска готов на ратный подвиг и на бой... (Не подходи к аквариуму близко!) Мне нравится воинственный твой дух. Звучит твой голос радостно и звонко, И боевой твой клич ласкает слух... (Сейчас же прекрати трепать котенка!) От носа и до кончика хвоста Ты оптимист. Тебе чужда рутина, И косность, и мирская суета... (Не мог прогулки подождать, скотина!!!)
Дороти Паркер (перевод с английского М. Бородницкой)
Отправлено: 21.04.09 20:18. Заголовок: Я приду, как всегда,..
Я приду, как всегда, домой, Отворю свою дверь ключом. Меня ждут. Никогда пустой Не встречает меня мой дом! Черный друг подбежит, скуля, Улыбаясь глазами мне. Ты скучала, собака моя? Что видала сегодня во сне? И поведает мне мой друг, Дружно лапы сложив на плечах, Мордой к уху прижмется вдруг, Непонятное что-то шепча. Словно саблей, вертя хвостом, Неуклюже обняв, слегка, Поцелует меня языком, Нежно нежно... словно, щенка... Обожаю тебя, мой пес! Когда грусть забредет в наш дом, Когда давится сердце от слез - Все равно мы всегда вдвоем!
**************
МОЙ ПЁС Когда совсем не видно Свет от звезд, И джентльмены Не снимают шляпы, Мне лапу даст Большой лохматый пес, И не одну, а сразу даст Две лапы. В его глазах Большой немой вопрос: "О чем ты? Не грусти. Я здесь. С тобою В любой момент. Я весь…" Родной мой пес К лбу твоему Склоняюсь головою. Сидим, обнявшись, Он да я, нос в нос. И нам пустынных слов Совсем не надо. Ты очень добрый зверь, Родной мой пес. И ночь светлей, И тише ярость гроз, И даже день теплей, Когда ты рядом.
************
Верность Негромко хлопнув, затворилась дверь, А в след смотрели карие глаза. Ну что ж , собака, сделаешь теперь? А с шерсти на пол сорвалась слеза. Лежал на полке, слушал стук колес, А поезд уносил кудато вдаль, Вздыхал один в квартире верный пес - В глазах слеза, застывшая печаль. Соседка принесла ему еду, Но отвернулся, в лапы спрятав нос, Как буд то бы в тумане... иль в бреду Лишь только вздернулся и опустился хвост. Четыре дня! Четыре долгих дня, И вот уж поез мчит его назад! Он рад родного города огням И встрече предстоящей очень рад! Взбежал по лестнице - и ключ в замок, Ах, кажется все было так давно, Родного дома преступил порог, А в комнате... Разбитое окно. Нос по ветру, ища знакомый след, Собака шла по запаху, но вот, Упала, обессиленная в снег Не веря, что ее он бросить мог. А карие глаза глядели вдаль, Замерзли лапы и поджался хвост И воем с глотки вырвалась печаль, Но вдруг задвигался холодный черный нос. Знакомый запах? Да! Знаком! Знаком! И лапы позабыли вдруг про боль - Вперед, за милым слабым ветерком Влекла его собачая любовь! Сбивая лапы в кровь о мерзлый лед, Спешила, красный высунув язык Туда, где человек, скучая, ждет, Что б радостный его услышать вскрик, Что б заглянуть в счастливые глаза, Услышать ласковый, знакомый смех! Но... Заскрипели, взвизгнув, тормоза Отбросив пса на мягкий рыхлый снег. Ползком вперед, а сзади следом кровь, Туда, где свет горит в родном окне Влекла его собачая любовь Но... Не дополз... Уткнулся мордой в снег. А в даль глядят потухшие глаза, Как буд-то видят, что не видно мне. На шерсти - белым хрусталем слеза, А с неба падает пушистый мягкий снег...
Отправлено: 21.04.09 20:19. Заголовок: надеюсь, ты слышишь..
Я надеюсь, ты слышишь меня в этой недополУночи. Ты не можешь не слышать, хороший мой, ты теперь в вечности. Мне всегда говорили, что слышимость самая лучшая В час, когда небо от мерцающих звёзд кажется клетчатым... А еще говорили, что, если просить о прощении, То исполнится всё, что желается...Сбудется, сладится... Мы вчера вспоминали с твоим постаревшим ошейником Как слезились от боли глаза всё еще шоколадные. А тебе, интересно, теперь разрешаются шалости? Я бы вечно хранила намордник, разодранный в клочья, но... Но с ремонтом, прости, от твоих безобразий осталась лишь В коридоре царапина на покосившейся полочке. Ты простил меня? Даже за ту оплеуху случайную?.. Вот бы снова в ладонях твой нос любопытный почувствовать... Я тебе покупаю на рынке по-прежнему "Чаппи" и Шоколадки в ведро не бросаю кусочек обкусанный. Мой хороший, я знаю, тебе там светло и не холодно, Только будь осторожен, мой милый, с кустами колючими. И еще...Ты приснись мне, пожалуйста, завтра...без повода, Потому что я так по тебе невозможно соскучилась.
**********************
ТОЛЬКО ЖИВИ! Лапа моя, лапа, Носа моя, носа, Я научусь плакать Тихо и безголосо. Я научусь думать Много и без истерик, Гордость запру в трюмы И научусь ВЕРИТЬ! Чуда моя, чуда, Рада моя, рада, Хочешь, с тобой буду Весь выходной рядом? Хочешь, прижмись с лаской Мокрым своим носом. Хочешь про снег сказку? Только ЖИВИ, пёса!
Сегодня хороший день. Ветер теплый, ласковый - он касается невидимыми пальцами верхушек деревьев, гонит зеленые волны по траве. Две мраморных, утопленных в землю плиты - черная и белая - не отпускают моего взгляда. На одной золотом выбито имя Шаргон, на другой Нэсси. Здравствуй, Нэсська. Здравствуй, моя верная девочка. Спи спокойно, не бойся ничего. Двенадцать лет назад ты вошла в мою жизнь. И в мое сердце. Смешной пузатый головастик, похожий на белого крысенка, розовоносый и лопоухий несуразный щенок бультерьера. Я и Ира - моя жена - полюбили тебя с первого взгляда. Но не мой сын. Антохе было тогда лет 14 - что можно было ожидать от озлобленного непримиримого подростка, когда его заставляли гулять с собакой? Но я пытался уверить себя, что все хорошо, что у меня самая замечательная и дружная семья на свете. Однажды я, выгуляв Нэсси, пришел домой и, услышав шум из кухни, распахнул в нее дверь. Антон видимо вернулся из школы совсем недавно и разогревал себе поесть. А дальше произошло что-то страшное - моя Нэссенька, моя добрая девочка, которая никогда не позволяла ни то что огрызнуться - даже в игре зарычать на меня или Иру - молча, даже не оскалившись, прыгнула, целясь моему сыну клыками в горло. И на этом кошмар не закончился: Антон увернулся, клыки со щелчком сомкнулись в воздухе, Нэсси приземлилась на пол, развернулась и с низким, приглушенным рыком снова бросилась на Антона. Слава богу, я оказался быстрее, упал на нее сверху, схватил за ошейник, но она змеей вывернулась из него и снова попыталась укусить моего сына. Я много лет работал с собаками, я знаю КАК собака кусает, и у меня не было сомнений - Нэсси шла убивать. Я закричал на нее, надеясь, что привычка повиноваться ее отрезвит, но тщетно, она лишь скосила на меня бешенный, остекленевший взгляд и снова прыгнула. В последний миг я успел схватить ее за задние лапы, подмять под себя и придавить к полу, сжав руками ее горло. Если вы когда-нибудь боролись с бультерьером, вы знаете, как трудно удержать этот комок упругих мышц, как бьют и царапают их сильные лапы, они как шарик ртути выскальзывают из рук - и Нэсси не была исключением. Схватив ее за горло, я вскочил на ноги и зажал ее своим телом в углу, за холодильником. Но вдруг за моей спиной раздался хриплый от ненависти голос Антона: - Папа, пусти ее!! Я обернулся - он стоял на другом конце кухни, сжимая в руке большой острый нож для мяса, лицо стянула злобная усмешка. - Пусти, папа!! Я убью эту тварь!!! Изловчившись, я приоткрыл дверь и вышвырнул за нее рычащую собаку. Сказать, что я был зол - ничего не сказать, я готов был убить, перед глазами повисла мутная кровавая пелена, руки дрожали от перенапряжения мышц и нервов. Одним движением я выхватил из руки сына и отшвырнул нож, схватил Антона за плечо и со всей силы встряхнул: - Я хотел бы услышать от тебя, что произошло!!!! Что ты с ней сделал!? - Это собака, папа!! У нее в мозгах помутилось!!! - Не ври мне!! Ты ее бил?? - Да не бил я ее! Она вчера с лестницы навернулась, когда мы гулять шли, наверное, решила, что это я виноват! Он так и не признался мне, что случилось между ним и Нэсси, но с того дня между ними началась война, страшная война, подогреваемая огнем взаимной ненависти. Их нельзя было даже на миг оставить одних, они были одержимы убийством. Но если моего сына сдерживал страх наказания, то для собаки этой преграды не существовало. Тогда я стал надевать на нее намордник, снимая его только когда Антона не было рядом - во время кормежек и прогулок … День за днем, месяц за месяцем - долгие четыре года, полные страха, злобы и ненависти.
Однажды ко мне в гости зашел старый знакомый - увидев Нэсси, он просто онемел от восторга и, зная мои проблемы, начал упрашивать меня продать ее ему. Сначала эта мысль показалась мне кощунственной: продать??? бросить??? предать??? Продать существо, которое беззаветно любит тебя, готово жизнь за тебя отдать, для которого весь мир состоит из двух неравнозначных частей - ТЫ и все остальное… Как об этом можно подумать??? Тогда я с гневом отверг его предложение. Но зерно сомнения упало на благодатную почву. Слишком больно было видеть ненависть в глазах собственного сына, тошно было смотреть в честные глаза Нэсси, покорно сующей после прогулки голову в ненавистный ей намордник… Моя жена тихо плакала по ночам, судорожные сотрясения ее спины и плеч будили во мне беспомощность и злобу… Никто не смог бы обвинить меня в моем решении… Никто.. Кроме меня самого… Во время очередной прогулки я просто передал поводок в руки сияющего от счастья приятеля, со стыдом отпихнул его руку с деньгами - взял только десятикопеечную монетку на счастье - и как только Нэсська отвлеклась в игре, повернул за угол дома… На повороте я не выдержал и оглянулся: Нэсси прыгала за палочкой, которую держал над головой ее новый хозяин. Ласковое осеннее солнце горело в багряных и золотых листьях, запутавшихся в поникшей зелени травы, бездонно синее небо фарфоровым куполом отражалось в редких зеркальцах луж, только ветер ледяными пальцами пробегающий по лицу и рукам напоминал о приближении холодов. Белое, без единого пятнышка, грациозное тело собаки застывшее в полутора метрах над землей, блики света на перекатывающихся под кожей буграх мускулов, распахнутая пасть с нежно розовым лепестком языка между белоснежных зубов, сияющие жемчужины глаз, глаз которые умели смотреть с лукавством и честностью, нежностью и злобой, любовью и ненавистью… Такой она запомнилась мне навсегда.
С тех пор прошло пять лет. Многое произошло за эти годы. Ссоры, непонимание, злоба - снежный ком, катившийся к подножию горы. Тогда я совершил саму страшную ошибку в своей жизни - ушел из дома. А когда вернулся, ничего уже нельзя было исправить. Сын связался с плохой компанией, я пытался давить на него, но он лишь мрачно молчал, и во мне поднималась волна ярости, когда я встречал его упрямый презрительный взгляд, но хуже всего было осознание того, что если б я остался, все было бы совсем по-другому… Однажды я совершенно случайно встретил на улице своего старого знакомого, который забрал у меня Нэсси и напросился к нему в гости повидать ее, рассчитывая, что за такое долгое время она уже подзабыла меня и не будет очень сильно переживать. Квартира, в которую мы зашли, была в ужасном состоянии, мне в нос ударила тошнотворная смесь запахов кислого пота, испортившихся продуктов, нестиранного белья и собачьих экскрементов. Когда я спросил, где Нэсська ее хозяин махнул рукой в сторону кухни. Эпицентр вони находился именно там и вскоре я понял причину. Под грязным, заставленным немытой посудой, кухонным столом, на мокрых, вонючих газетах лежало какое-то жуткое подобие мой очаровательной белоснежной Нэсси. Я почувствовал как желудок мой судорожно сжался и с трудом подавил приступ тошноты, вызванной даже не столь непереносимой вонью сколько ужасом от этого страшного зрелища. Некогда белоснежная, блестящая, шерстинка к шерстинке, шерсть была грязно желтого цвета, кожа туго обтягивала выпирающие из-под иссохших мышц кости, все тело было покрыто жуткими выпуклыми розовыми шрамами, морда и брылья от их изобилия казались полосатыми. Когда я тихо, шепотом, позвал ее по имени, она с явным трудом подняла морду и громко сопя стала нюхать воздух: оба ее глаза были затянуты бледно-зеленой пеленой, по морде, словно слезы, стекали два ручейка слизи. С внутренним содроганием я коснулся ее лба рукой и вздрогнул, когда она тихо заскулила, жадно втягивая носом мой запах. Я попробовал приподнять ее практически невесомое тело подмышки, но она с тихим визгом поджимала лапы, отказываясь наступать на них - оказывается, когти отросли настолько, что загнулись и почти уже вросли в подушечки лап, которые по первый сустав облысели и покрылись жуткими розовыми наростами. Это было последней каплей. Я подхватил ее на руки, стараясь не вдыхать жуткую вонь гниющий плоти и экскрементов, и вышел в коридор. - Я забираю ее, - решительно сказал я, стараясь не дать волю своей ярости. Хозяин Нэсси кинулся на меня с кулаками и воплем, что я у него отбираю последнюю возможность заработать, хотя оба мы прекрасно понимали, что Нэсси никогда уже не выйдет на арену, не будет драться, а его очередная сожительница кинулась звонить в милицию… В тот день мне пришлось уйти. Удобный момент выдался только через месяц - дома я молчал, чтобы не расстраивать жену, хотя больше всего, конечно, боялся реакции Антона. Но в тот момент я готов был скорее выгнать его из дома, чем оставить Нэсси у этого живодера. И вот однажды, подгадав время, когда хозяин Нэсси должен был быть на работе я заехал к нему домой. Его сожительница долго и обстоятельно жаловалась мне на жизнь и с явным неудовольствием говорила о его увлечении собачьими боями. Когда я осторожно подвел разговор к тому, чтобы забрать Нэсську назад, она явно приободрилась - собака мешала ей, на лечение нужны были деньги, а главное терпение, сострадание и любовь - а в этой квартире явно была нехватка ВСЕГО этого. В общем, я дал этой женщине 200 р., взял тихонько поскуливающую от радости и боли Нэсську на руки и ушел. В машине я положил ее на переднее сиденье рядом с собой и всю дорогу гладил ее правой рукой по голове, сплошь покрытой бугорками шрамов. Припарковавшись на стоянке рядом с домом, я подхватил ее опять на руки и вылез из машины. Антон как раз спускался по лестнице со второго этажа. Увидев на моих руках собаку, он замер, глаза его широко раскрылись: - Папа?.. Кто это?.. Это же… - пораженно прошептал он. Я только молча кивнул, боясь спугнуть радостное изумление, преобразившее лицо моего сына. А Антон бросился ко мне, прежде чем я успел прореагировать, выхватил Нэсську из моих рук и с восторженным возгласом «Нэсси, Нэссенька, любимая!!!» прижал к груди ее иссохшее тельце. Ледяной ужас сжал когтистой лапой мое сердце, когда я увидел, как прояснили глаза Нэсси, почуявшей Антона, но в следующее мгновенье по лицу моего сына замелькал розовый язык, и радостное скуление песней полилось из груди, которую некогда переполняла ненависть… Помню, даже рыдания жены не смогли тронуть мое сердце, которое никак не хотело осмыслить и принять эту разительную перемену: отныне Нэсси спала в постели Антона, ночью она будила его и он выносил ее на руках во двор, потому что, не смотря на три операции, она все еще не могла нормально ходить из-за жуткого воспаления. Он мазал ей лапы безумно дорогой противогрибковой мазью, надевал детские носочки, чтобы она не слизала ее, протирал ей глаза чайной заваркой и капал специальные капли, помогал есть, держа на весу миску, чтобы ей не пришлось лишний раз вставать. Нашими общими силами она пошла таки на поправку, правда глаза и грибок на лапах так и не удалось вылечить окончательно. Когда она начала совсем сдавать мы взяли черно-белого щенка бультерьера, и этот маленький комочек ртути снова вернул ей тягу к жизни. А вот теперь Тошка носится кругами по полю, а я стою на коленях и нежно глажу теплый гранит плиты. Антон погиб три года назад. И ты лишь на год пережила его, дорогая моя белоснежная девочка. И в моей памяти две плиты с выгравированными золотом именами. И теперь, когда боль уже не так терзает мое сердце, запорошенная снегом времени, я хочу сказать: - Спасибо вам за этот урок, дорогие мои. За урок милосердия, любви и прощения. Я никогда не забуду вас.
Отправлено: 21.04.09 20:25. Заголовок: Добрый рассказ о ДРУ..
Добрый рассказ о ДРУЖБЕ.
Парень лет восемнадцати шел по парку. Он слегка приволакивал обе ноги, отчего его походка выглядела немного странно. Но спина его была ровной, шаг уверенный, взгляд прямой и твердый. На длинном поводке он держал собаку. Она была очень старой, это было заметно и по ее медленной неуверенной походке, и по седой шерсти, и по слезящимся глазам. Они шли рядом, и сразу было видно, что они вместе.
- Мам! Смотри, собака! звонкий детский голос разорвал привычный гул большого города. Можно я отдам ей свой бутерброд? Мила тяжело вздохнула. Опять начинается. Димка уже замучил ее просьбой купить собаку. Прямо Малыш и Карлсон какой-то. Но Мила категорически была против. Сначала бесконечные лужи, потом шерсть... К тому же она прекрасно понимала, что все заботы о собаке прогулки, кормежки, прививки и прочее лягут на ее плечи. Димка был еще слишком мал, чтобы мог ухаживать за другим живым существом. - Димка, ты же знаешь, за собакой некому ухаживать. Я целыми днями на работе, ты в школе, к тому же ты еще слишком маленький. - А папа? - А папа, - тут голос Милы предательски дрогнул, к счастью, Димка в силу возраста еще не мог обратить на это внимание, - а папе некогда приезжать к нам, чтобы гулять с собакой. Димка насупился. Мила, снова вздохнув, достала из пакета бутерброд, припасенный на тот случай, если Димка проголодается во время прогулки, и отдала сыну. Мальчик подошел к лежащему псу и аккуратно положил рядом с его мордой кусок хлеба с колбасой.
Пес был уже очень старый. Он просто лежал на траве парка и ждал, когда же наконец погаснет этот яркий свет, который так раздражал его воспаленные глаза. Неожиданно перед ним возник маленький человечек. Он протянул кусочек чего-то очень вкусно пахнущего. Пес бережно взял угощение и благодарно лизнул сладко пахнущую ладошку. Мальчик отбежал и ушел, все время оглядываясь. Псу вдруг стало очень тепло. Он прикрыл глаза и уснул. Навсегда.
Через несколько дней Мила вышла с Димкой погулять на детскую площадку. Дети резвились, шумели, гонялись друг за другом, катались с горки. Димка тоже бегал со всеми, радостно смеясь. Он полез на турник. Мила хотела его остановить, но не успела. Димка сорвался вниз, нелепо шлепнулся и не смог встать.
Спустя три месяца почерневшая от горя Мила привезла Димку домой. В инвалидном кресле. Врачи допускали, что еще не все потеряно, но поверить в это было сложно. Скорее всего Димка уже не сможет ходить никогда. И Димка... в кресле... серьезный и тихий, даже в свои восемь лет понимающий, что случилось что-то очень плохое... Он уже не плакал и не боялся...
Мила вкатила коляску в коридор. Вздохнула. И открыла дверь в соседнюю комнату. Оттуда, смешно переваливаясь на коротких кривоватых лапках, выполз мохнатый рыжий щенок. Он забавно морщил мордочку и тыкался во все мокрым черным носом. - Димка, - как сумев строго сказала Мила, - ты обещал, что будешь воспитывать собаку сам. Пришло время сдержать обещание.
Через полгода Димка встал из кресла. Он очень быстро уставал и садился обратно, но он мог сделать несколько шагов. А еще через пару месяцев он сам пошел гулять со щенком (теперь уже взрослым псом), названным смешным и непонятным именем Бендик. Димка очень медленно шел, держась за руку Милы, неуверенно переступая ногами. Но шел. Сам.
*** Прошло 10 лет. Бендик постарел, и уже сам с трудом передвигал лапы. А Димка, теперь уже Дима, шел рядом с ним, готовый, если что, подхватить его. И Дима знал, что этой собаке он обязан тем, что идет.
Они шли рядом. Молодой прихрамывающий парень и старый пес. И им было хорошо вместе .
Отправлено: 21.04.09 20:26. Заголовок: О Щенячьей печали ..
О Щенячьей печали
Маленький пес по дорожке бежал И человека вдали увидал Был человек хмурый С рыжею шевелюрой. Нес на спине рюкзак, Не улыбался никак. Не улыбался пока Не увидал щенка. Сбросил с плеча торбу - И оказался добрый. Руку щенку протянул - Пес её тут же лизнул, Вещи обнюхал, потом Начал вилять хвостом. На этом "отрезке века" Устраивал пес человека. Нужен ему был досуг, Чтоб провести время И облегчить бремя.
Учил человек щенка! Валять не давал дурака. Играл, смеялся, шутил, При этом упорно учил. Нетрудной была работа Схватывал песик слёта Мячик умел приносить, Рядом послушно ходить, "Голос! Сидеть! И лежать!" Многое стал понимать. На этом "этапе века" Пёс обожал человека!
И вдруг случилась беда. Друг ушел "в никуда". За ухо пса потрепал, Тихо "спасибо" сказал. Замер щенок, заскулил. Этому друг не учил. Было все так красиво! И вместо "За мной!" - "Спасибо". Как поступить? - лежать? Или следом бежать? Взять, как учили, след? ...Молчанье - ему ответ.
Тихо шуршит трава, Нежно шумит листва. Столько щенячьей печали Они никогда не встречали. Не печалься, Дружок, - Держись! Это не горе, А жизнь.
Отправлено: 21.04.09 20:26. Заголовок: Мы еще встретимся др..
Мы еще встретимся друг
Из-за пазухи вынув щенка сироту, Обратился хозяин со словом к коту: "Вот что, Серый ! На время забудь про мышей ! Позаботиться надобно о малыше. Будешь дядькой кутенку пока подрастет ? " "Мур-Мур-Мяу" - согласно ответствовал кот И тотчас озадачился множетсвом дел Обогрел, и утешил, и песенку спел. А потом о науках пошел разговор. Как из блюдечка пить, как проситься во двор, Как гонять петуха и сварливых гусей Время быстро бежало для новых друзей... За весною весна, за метелью метель ... Вместо плаксы щенка стал красавец кобель. И, всему отведя в этой жизни черед Под садовым кустом успокоился кот. Долго гладил хозяин притихшего пса... А потом произнес, поглядев в небеса.. "Все мы смертны лохматый... но знай что душа Очень скоро в другого войдет малыша !" Пес послушал, как будто понять его мог, И... под вечер котенка домой приволок. Тоже - серого! С белым пятном на груди ! Дескать, строго, хозяин, меня не суди ! Видиш. маленький плачет?! Налей молока ! Я же котику дядькой побуду пока...
Отправлено: 21.04.09 20:32. Заголовок: Прожил десять лет с ..
Прожил десять лет с тобой, я счастлив! Пусть даже и своим, собачьим, счастьем. Я стар, и хвост облез, и нету слуха Как не пытаюсь развернуть я ухо И глаз не тот... Не узнаю с порога я своего хозяина и Бога. Прости... За то, что утром встретил лаем, прости, хозяин! Я прощен? Я извиняем? А кто, скажи, хозяин,эти люди? У них такие белые халаты? Зачем меня скрутили без прелюдий? Зачем им шприц в руках? Комочек ваты?
Я понял... Что ж, пусть так оно и будет - Так, как решат собачьи Боги - люди, Но знаешь, вы слегка ошиблись раем - Рай там где ты, МОЙ БОГ И МОЙ ХОЗЯИН! И пусть я стар, и даже нету слуха, Слова твои услышит мое ухо: -Прости, мой друг, - и морду на ладони - Прощай! Прощай, я счастлив был с тобою...
А через год хозяйская рука Внесла в тот дом мохнатого щенка.
Изучены крови, прочитаны книги, Учтен экстерьер, и здоровье, и дух, Отец обалденный, все с этим согласны, И мать - просто супер, вам скажут все вслух.
Вот выросли "детки", прошло все нормально. Но вновь стоит выбор: кого же себе? Вдруг будет кудрявым? Прямым? Или жестким? Останется крохой иль рост до небес?
Что будет с зубами? Отпустятся яйца? Купировать уши иль пусть уж висят? Распустится лапа? Не слишком ли белый? И что там с углами? - мыслишки свербят.
Как хвостик посажен? Куда тянет в ринге? Научится ль ровно и прямо бежать? Откуда взялась эта робость на ринге? И что с головой? - не могу я понять.
И снова сюрприз - эти светлые глазки. А дальше - еще: генетический брак. Как может собака иметь недостатки, Которых не предполагалось никак.
Ну как же не вскрыть себе вены,ребята? Такие удары легко ль пережить? Не зря нас, "собачников", слышал когда-то Зовут мазохистами, где ж тут шутить.
Счета ветврачей? Интерес? Или "слава"? Мы жили бы лучше, имея pet-dog, Но всем нам знакомо то чувство, вы правы, Когда "Совершенство" вдруг входит в ваш дом.
Оно родилось, и в том ваша заслуга Ведь выбор родителей делали вы, Вас ждет испытание нового круга- Да, выставки, гонка за титулом и...
Дай Бог, чтоб Сокровище ваше и дальше Во всем и всегда приносило вам свет, И в год, чтобы выглядело точно также, Как сейчас, когда недостатков в нем нет.
Отправлено: 21.04.09 20:39. Заголовок: ОДА ДЛЯ ОЖИДАЮЩИХ РО..
ОДА ДЛЯ ОЖИДАЮЩИХ РОДЫ!!!!! (автор неизвестен)
Давно уже все закупили по списку: Глюкозу, и кальций, и окситоцин. Весы под рукой находятся близко. А градусник в доме - вещь номер один!
В рядочек лежат на подносе намытом: Пеленки и марля, шнурки всех цветов. И спирт, и коньяк - ничего не забыто! Все в полном порядке - заводчик ГОТОВ!!!!!
Тетрадка и ручка для записи деток Поближе лежит, чтоб удобней хватать! Вот только нехватка уже нервных клеток: Когда ж, наконец, СУКА будет РОЖАТЬ??????
Хозяйка готова - все время на стреме. Ну где же щеночки? Я жду - не дождусь! Я мрачно брожу за собакой по дому, Твердя беспрестанно заветное ТПРУСЬ!!!!!
А сука все ходит, копает без рвенья, То тяжко задышит, то спит на боку... Вот честно, уже не хватает терпенья! Пойти, что ли выпить уже коньяку?!
Собака давно уже вроде готова: Есть сопли и пробка, и твердый живот... Но все повторяется снова и снова! И сутки, другие, и ночь напролет!
И я уж хочу вам, ребята, признаться: Возможность мне если была бы дана, То чем так ходить, ожидать, сомневаться - Я б этих щенков родила бы САМА!!!!!
Но к счастью - ВСЕГДА - это точно мы знаем: В конце ожиданий - счастливый итог: "УЖЕ!!! НАЧАЛОСЬ!!! Мы РОЖАЕМ!!! РОЖАЕМ!!! УРА!! Наконец-то наш первый ЩЕНОК!!!!!"
Алиса стояла понурая, уверенная, что жизнь ее навеки кончена, поэтому и не стоит больше быть хорошей. Накакать им всем посреди коридора, что ли? Она искоса посмотрела на полную молодую женщину в шортах, которая в нерешительности топталась у кабинета заведующей детским клубом «Черепашка». Алиса поняла, что толстуха ее, конечно, к себе не возьмет, и презрительно повернулась к ней спиной. Вот где гуляет эта заведующая в рабочее время, если тут у Алисы решается судьба? Что же ей, опять все выходные сидеть запертой в клубном туалете с горбушкой хлеба, размоченного в воде? Сами-то гуляют, сколько хотят, а Алису только два раза в день и выпускают на детскую площадку. Ковыляя, Алиса подошла к деревянной скамье, стоявшей в коридоре и села на нее. От ее маленькой фигурки на скамейке веяло такой безнадежностью, что толстуха вдруг решилась и тихонько сказала ей: «Не грусти, дружок! Я тебя тут одну не оставлю. Может ты все не такая стерва, как про тебя рассказывают?» Да вовсе Алиса не была никакой стервой! Она подняла глаза, полные слез и печали, хотела даже завыть, но промолчала. Что они могут понять в ее жизни? Что? Входная дверь распахнулась и в клуб вкатилась, наконец, заведующая. - А... Зиночка, здравствуй, дружок! Вот это и есть наша мерзавка. Прошу тебя, только на пару дней. Может я кого-нибудь все-таки для нее найду, а то у нас ее и кормить нечем. - А сколько ей лет? - деловито осведомилась толстая Зина. - Два года, так что девка взрослая, и характер ее уже только могилка подправит. Что с ней делать? Ума не приложу! - А документ-то у нее какой есть? - Какие там документы! Мамочка эта ее, срань Господня, привела к нам в клуб с пакетом чипсов (Алиска, дескать, чипсы любит) и бросила, как она есть. Говорит, может кому навялите. А кому я ее навялю, если у меня в клубе самые запущенные дети района, они эти чипсы сами-то, наверно, не едали. Я, ты знаешь, у нее из пакетика эти чипсы попробовала, вкусные! Так что получается, что Алиса совсем не дура, раз их любит. Ага, попробовала она чипсы, как же! Как мама ушла, так она все чипсы и сожрала, в рассеянности глядя в окно. Алиса безрадостно вздохнула, габариты Зины говорили сами за себя. Так что на последующих жизненных этапах о чипсах следовало забыть. Ох хо-хо! И Алиса с остервенением зачесала за ушами. - Ой! Она что, вшивая? - Есть немного, Зин, врать не буду. Да с дустом ты эту стерву дома выкупай, и все - типтоп! Ты чего чешешься, тварь? Чесаться тебя сюда впустили? * * * Вообще-то Алискина жизнь начиналась довольно радужно. Каштановый, или, по научному, чепрачный окрас у такс - признак аристократического вырождения. Он довольно редкий и в потомстве не стойкий, поэтому Алиса с рождения знала себе цену. Из трех родившихся щенков такого цвета оказалась одна Алиска, и мама-собака любила ее за троих, может и избаловала немножко. А когда к хозяевам пришла другая мама, для взрослой жизни, у Алисы тут же началась не жизнь, а масленица. Новая мама показывала Алису всем знакомым и сразу сообщала, сколько такая прелесть стоит. Каждый раз она немного прибавляла, несколько увеличивала сумму, поэтому через некоторое время Алиса совершенно уверилась в бесценности собственной личности. Вот сколько у вас штанов? Да-да, брюки которые. Можете не отвечать, у Алисы их было четверо, не считая праздничных, гипюровых и джинсов с настоящим фирменным ремешком. Две шубки, четыре пижамки, кофточки, платьица... Гуляла Алиса только на машине, быстренько делая все свои скромные делишки у самого подъезда. А конура у нее была такая, что вам и не снилась. Как она любила лежать на большой красочной подстилке у пылающего камина! Подстилок в ее конуре было очень много, в каждой комнате. Как же мягко было лежать на любой из них на спинке, поджав передние лапки! И все, от папы и мамы до прислуги, глядя на разнежившуюся Алису, старались пощекотать ей бархатное брюшко. Мама без памяти любила Алису, но потом принялась переживать, что Алиса не пудель и ее не надо возить, как какого-нибудь кокера, в специальную парикмахерскую делать прическу. Все ее подруги ездили туда со своими собачками и пили там кофе без Алисиной мамы, поэтому она очень много теряла в жизни. А папа втайне был даже этим доволен. Папа был строг с мамой, но справедлив. Он, конечно, рычал на нее и даже, шутки ради, иногда кидался, но, протрезвев, всегда скулил и просил прощения
После этого Алиса с мамой обычно ехали гулять по самым дорогим магазинам. Алиса не говорила маме, но от папы зачастую пахло не только спиртным, но и другими женщинами, а в особенности секретаршей. Ее Алиса хорошо знала, она несколько раз бывала у них в доме с бумагами и все виляла хвостиком: «Павел Иванович, да Павел Иванович! « Ох, как ненавидела Алиса эту тихую подлую породу и при виде секретарши заливалась истерическим лаем. Странную шутку с Алисой сыграл этот самый, как его там? Да кино еще по видику такое у мамы было... Зов предков! Эти предки принялись ее звать во вполне зрелом возрасте - в полтора года. Они шептали ей по ночам в длинные плюшевые уши о росистой траве, о барсучьих норах, о писке полевых мышей и даже о половых инстинктах. Об этих инстинктах фильмы по видику смотрел больше папа. Ух, какие там выстраивались поезда! Алиса, как могла, сопротивлялась зову лунных ночей, но природа была сильнее ее. Ну, подумаешь, поохотилась пару раз в гостя на этих пуделей, жалко, что ли? Так пусть не лезут. Да-да, это она порвала и перегрызла всю свою одежду. Сами бы попробовали посикать в джинсах с ремешком! Ну, убегала... Но потом-то ведь приходила обратно. Эх, не понимаете вы, сколько азарта и страсти в этих собачьих поездах, что случаются между большими переменами в природе - осенью и весной... Что и посмотреть нельзя, что ли? У собак-то видиков нету. Папа бил очень больно тонким узким ремешком, оставшимся от погрызенных джинсиков, а мама обидно пинала под зад, но характер Алисы это только закаляло. Хуже всего, что происходило это на фоне стремительного взаимного охлаждения папы и мамы, и от папы все чаще пахло секретаршей. Сначала они рычали друг на друга, а потом всячески шпыняли Алису. А когда папа больше пяти ночей (дальше Алиса считать не умела) не приходил домой, то мама, предварительно избив Алису, и, выместив на ней всю свою злобу, сняла с нее дорогой ошейник, завязала под горло бельевую веревку и привезла в районный детский клуб, как бы в подарок. В этот клуб мама часто ездила перед выборами в городскую Думу с Алисой и с шефской помощью от избирательного фонда папы. В клубе она описала все прегрешения Алисы, заявив, что такую стерву больше не потерпит. Алиса и сама понимала, что хорошей жизни пришел конец, потому что, когда папа не приходил ночевать, мама била ее, почти не отдыхая... Чего Алиса не ожидала от толстой Зины, так это Вендетты. До чего же она была огромная! Большущий ротвейлер встретил их в крохотной прихожей, ласково улыбаясь. Улыбайся, улыбайся, а таксы свою жизнь так запросто не отдают! Да-с! Зина дернула Алису за веревку и строго сказала: «Познакомься, Алиса, это Вендетта. У нее имя только такое страшное, но это добрейшей души человек. Ссориться не советую, Вендетточка долго запрягает, но быстро ездит. Проходи, давай я веревку с тебя сниму... Господи, кто это тебя так завязал? Они тебя топить собирались, как Муму?» Ни про какого такого Муму Алиса не знала, а к Вендетте она и так ничего не имела. Пока. Кроме Вендетты в скромной двухкомнатной конуре на первом этаже находились две дочки Зины - Наташа и Катя самого щенячьего возраста. Они посещали клуб «Черепашка», где их учили кричать хором народные песни, рисовать мелками на асфальте и плести макрамэ. Они и упросили взять бедную Алису хотя бы на выходные к себе домой, справедливо полагая, что потом обязательно уломают маму осчастливить бедняжку окончательно. Блохи, они бывают исключительно от нервов. Как начались в старом доме эти пинки под зад и истерики, так и зачесались вначале уши, а потом подмышки. А этот детский клуб вспомнить! Одни нервы, одни переживания... Дети гадкие на веревке таскают, визжат, щипают, тянут за уши, и все разные дети, даже запомнить невозможно. А если спишь возле унитаза и все время боишься, что тебя забудут покормить? Нет, блохи только от голода. От голода и от нервов. Мама Зина только охнула, опустив царапавшуюся Алису в таз. Крупные черные жучки запрыгали и задергались на водной глади. Воду меняли несколько раз, девочки просто визжали от ужаса. Алиса сразу бы с горя в этом тазу утопилась, если сейчас кто-нибудь из них назвал ее «мешком с блохами», но ее только жалели, говорили, что она очень бедная и просили не царапаться.
Дустом, как опасалась Алиса, не травили, но, удерживая морду за уши, все-таки протерли какой-то гадостью, отчего враз принялись саднить все блошиные укусы. Потом бедная Алиса лежала завернутая в детское одеяло, а девочки ворковали возле нее, заглядывая ей в глаза. Подошла даже Вендетта и ободряюще лизнула в нос. Кушать позвали вместе со всеми, поэтому за свою миску Алиса решила драться не на жизнь, а на смерть. Встав бочком у двух плошек, она резко рыкнула на Вендетту и оскалила тонкие передние зубы. Вендетта робко остановилась и беспомощно принялась искать глазами маму Зину. - Вендетточка, ты погоди, милая. Видишь, девочка очень голодная, она боится, что ты у нее скушаешь... Алиса очень торопилась и дважды давилась едой, кашляя и чихая. Кушать, непрерывно кося глазами на спокойно лежавшую рядом Вендетту, было очень неудобно. Да еще раздражали эти девочки, присевшие возле нее на корточки, умильно подсовывающие ей какие-то кусочки. - Девочки, отойдите от нее! Видите, ей неловко! На эти Зинины слова Катя с Наташей поднялись и пошли к маме на кухню. Удивительно, но Вендетта тоже отправилась вместе с ними, оставив без присмотра свою еду. На этот раз обошлось без драки, но Алиса не обольщалась и, переведя дух, быстро хватала все, что положила ей мама Зина. Мяса было немного, но с морковкой, кашей и растительным маслом еда получилась питательной и даже вкусной. Хотя на отсутствие аппетита в последнее время Алиса не жаловалась. Почему-то, когда кушать нечего, как-то особенно тянет на еду. Съев все, Алиса не смогла удержаться от соблазна и воровато выхватила кусок мяса из порции Вендетты. Дверь тут же распахнулась, и Вендетта подскочила к своей миске. Она стала громко аппетитно чавкать, не обращая внимания на Алису, которая, в ожидании неминуемой расплаты, поджала хвост и, на всякий случай, зажмурила глаза. Да, перегнула она тут палку, чего уж тут. Но почему-то ничего не случилось. Тогда Алиса осторожно приоткрыла глаза и с жадностью уставилась на Вендетту, у которой было еще так много всякой пищи. Вдруг она увидела, что та пододвинулась, освободив местечко у своей большой кастрюли. Вот это вы зря! Знаем-знаем мы все ваши фокусы! Мы еще, когда в клубе жили, с кабысдохами за колбасную шкурку на помойке дрались! Ничего у вас не выйдет! Но крошечный обрубок хвоста Вендетты приветливо приглашал разделить трапезу. Алиса подумала, что попала она куда-то не туда. Законов, известных каждой собаке, здесь явно не придерживались. Но размышлять об этом было некогда, потому что у нее еще было свободное место в животе, и она, радостно виляя всем телом, с готовностью подскочила к пайке ротвейлихи. - Как же с тобой говорить, милая? Ты же ничего не понимаешь, ни одной команды не знаешь. Как же тебя воспитывали, дружок? Ведь ты у нас все-таки такса, серьезная норная собака, ты и специальные термины должна знать. Может тебя на кротов в парк вывести? У тебя, наверно, и какие-то охотничьи инстинкты должны быть? Что же мне с тобой делать? Давай еще раз попробуем. Сидеть! Та-ак... Нет, Алиса, сидеть! На каком же языке с тобой говорить? На каком, на каком, на обычном! Почему-то мама Зина совсем не знала те слова, которые хорошо выучила Алиска в прежней жизни. «Алиса, в машину! « - по этому сигналу Алиса раньше бросалась в угол свободного заднего сидения, мягкого и ворсистого. Тогда и у мамы, и у папы было по такой машине. Вот именно по машине, а не по тому, что было у мамы Зины. Втайне, Алиса вовсе не считала подержанный «Запорожец» машиной. Кроме всей семьи в него запихивали и непрерывно ворчавшую бабушку, за которой заезжали на окраину города. Бабка, по мнению Алисы, зажатой между девочками и толстозадой Вендеттой, здесь вообще была лишняя. Да хоть о чем Алису не спроси, она бы все показала! По папиной команде «Пошла, сука, на хрен! « она, не дослушивая конец фразы, раньше быстро освобождала диван в гостиной и мчалась под шкаф, а ее прежняя мама тоже очень быстро выполняла эту команду, запираясь в ванной. «Лисонька! В гости моя радость с мамой пойдет! « - это про то, что сейчас опять гипюровые штаны напялят. Но папин крик «Жрать давай! « - был самой приятной командой в мире, остро пахнувшей домработницей тетей Дусей, запеченным мясом, крабовой колбасой и такой штукой в целлофане, перевязанном бечевкой - «шейкой». Ох, зря не подавала такую команду Зина, зря! Ее гороховые супы и овощные рагу были, конечно, очень даже ничего, но шейка! А какие еще перепадали чудные вещи после такой команды... Пастрома, корейка, балык! И чего, казалось, проще для этой Зины, крикнула бы: «Жрать давай! «, а то «Сидеть! «, да «Лежать!» После нескольких дней спокойной сытой жизни Алиса немного успокоилась, перестала с заполошным лаем кидаться к двери на всякие посторонние шорохи, доказывая свою особую пользу для новой семьи. С потертых диванов ее не прогоняли, а к девочкам она быстро привыкла. Но Вендетта... Никак Алиса понять ее не могла. Нет, чтобы вместе пообдирать обои со стен или разгрызть на пару поношенный Зинин сапог... Вендетта даже мячик отказалась отнимать у Алисы. Зато она беспрерывно играла с девочками в Барби. Алиса от скуки зевала на подоконнике, наблюдая эту ежедневную суету в детской, принимать участие в которой ей было зазорно. У каждой из этих дурочек была своя худая куколка с развитой грудью и длинными, как макароны, ножками. У Барби Вендетты ножки были слегка покусаны, это Алиса понимала, ее вообще всю трясло от желания немедленно перегрызть всех этих Барби. Она не могла понять, как такая достойная с виду собака, как Вендетта, укладывает свою Барби в кроватку, помогает катить колясочку, и млеет, распустив нюни, когда девочки переодевают всех Барби к обеду, напялив на голову Вендетты огромный вязанный берет. «Ой, посмотрите, кто к нам пришел! Это же тетушка Вендетта! « Нет, Алисе такие пластиковые сосиськи совершенно не нравились, ей больше импонировали целлулоидные голыши. Вот это настоящие куклы, толстые, как Зина.
- Ты бы хоть, Зинаида, о детях подумала! Такую заразу в доме развела! Ну, черт с ней, с Вендеттой, пускай живет... Но вот эту пакость ты зачем еще притащила? Ее хозяева выгнали, так надо было усыпить тут же, не отходя от кассы! Мама Зина, опустив голову, прижималась к косяку. Бабушку волновать было нельзя, у нее все время было высокое давление, лучше было молчать, для всеобщей пользы, объясняла Алисе младшая Катя. Папа вот не молчал, и где теперь он? Ау! Алиса и сама понимала, что защитить маму Зину от бабушки нельзя, это всем дороже выйдет, поэтому она от бабушки забивалась под диван, где у нее была спрятана куриная косточка и кусочек сухой картофельной ватрушки. В бабкиных криках была и доля правды. Какая же глупая эта бывшая мама, что не отдала заведующей ее документы. Алиса теперь чувствовала себя нахлебницей в новой семье. От этого на Алису нападал еще больший голод, и с горя она залезала в миску Вендетты с ногами.
На Вендетту в ее собачьем клубе давали кости и говяжью требуху. Зина умудрялась готовить из этого что-то и для девочек. А Алиске ничего не выдавали, потому что она теперь была почти дворняжка. Если бы ее прежняя мама думала не о том, где спрятать всякие там черные конверты от папы, а о том, как Алисе достойно начать новую жизнь, то все сложилось бы иначе. Но кто ее, Алису, спросил? В принципе, с мамой Зиной Алисе повезло, могло быть и намного хуже. Но, из присущей ей гордости, она бы тоже хотела появиться здесь таким же желанным ребенком, как Вендетта, а не с бельевой веревкой на шее. И чего это маму Зину вдруг потянуло на ротвейлеров? А мама Зина втюрилась в этих ротвейлеров, увидев их в клипе какой-то там английской группы. У нее возникла мечта, и она принялась копить деньги на Вендетту. Копила она деньги полгода втайне от ихней бабки. Бабка бы дала ей прикурить за такие мечты! Но заподозрила недоброе старушка уже поздно, когда девочки уже сдали в макулатуру ее любимые журналы «Коммунист» и «Пропагандист и агитатор». Цена на ротвейлеров в те времена была очень высокая, а порода считалась одной из самых престижных. Подруги сказали Зине, что теперь ей покупать надо только девочку, потому что мальчик в ее доме не прижился... Ой, вы же не знаете эту историю! Над кухонным столом в новом доме висело фото мамы Зины в обнимку с затрапезным дворовым кобелем. Мама Зина украдкой вздыхала, глядя на него, и Алисе ничего не оставалось, как за компанию с Вендеттой изображать сочувствие и горечь утраты. До фонаря ей были эти все переживания, потому что случилось все это давным-давно, за год до появления в доме Вендетты. Девочки принесли с помойки маме Зине маленького, еще слепого дворянина - сына подзаборной шавки, раздавленной самосвалом. После того, как бабушка отбушевала и смирилась с судьбой, дворянчику дали самое подходящее дворянское имя - Рэт Батлер, поскольку все его семейство после самосвала с пьяным водителем пополнило ряды унесенных ветром. Щенок, по простоте душевной, упомнить такую роскошь не мог и с удовольствием откликался на Батика, а позднее его имя сократилось до Батьки. Но весь двор почему-то решил, что зовут нового Зининого питомца Махно, так и кричали ему: «Батька Махно! Здорово Махно! Махно, иди сюда, косточку дам! « И действительно, в облике обоих батек наблюдалось некоторое сходство - оба некрасивые, лохматые и отчаянные анархисты в душе. Больше всего он любил срываться с поводка и уносился в городские дали и кущи на пол дня. Его хорошо знали во всей округе, поэтому сердобольные соседки сообщали Зине: «Зин! Махно-то твой опять на мусорных баках у школы промышляет! « С возрастом он удирал все чаще и сутками отсутствовал, приходя назад голодным и побитым. Как-то они уже даже и не чаяли его встретить, но на третий день случайно увидели в соседнем дворе, где он спал среди прелой листвы с огромной обшарпанной псиной. Это была радостная, счастливая встреча. В сущности, после нее и осталась у мамы Зины эта дрянь, которой она обработала от блох Алису. А потом Батик опять пропал, увязавшись за осенним собачьим поездом, во главе которого бежала странная течкующая помесь овчарки и эрдельтерьера. Они нашли его через неделю, но Батик был уже болен. По неопытности они не поставили ему чумную прививку, и семимесячный пес умер мучительной смертью. Зина бегала по ветеринарам, тратила последние деньги, но они, глядя на беспородную чумную шавку с мутными глазами, не очень-то и старались. Зина похоронила его в палисаднике горисполкома под голубой елью в коробке из под зимних сапог. Ей хотелось устроить своему любимцу более роскошные похороны, но сторожа согнали ее с альпийской горки с туями у здания Управления внутренних дел, когда она, обливаясь слезами, царапала детским совком мерзлую землю. В глубине души, Алиска тоже была склонна к продолжительным самостоятельным прогулкам, как и почивший Рэт Батлер. Но Вендетта этого не одобряла. А Алиса теперь во всем, кроме пристрастия к Барби, старалась походить на нее. Поэтому она бежала рядом с подругой немного развинченной иноходью, вихляя задом и улыбаясь даже пуделям.
По вечерам, уложив детей, мама Зина любила сидеть на кухне и курить. Вендетта табачного дыма не выносила, как бабушка. Бабушка вообще на счет этой Зининой привычки выражений не выбирала и кричала что-то про канувшего в лету Зинкиного мужа, который выучил жену этой гадости. Может быть и так. Алиса забиралась к ней на колени, и в эти краткие моменты мама Зина была безраздельно Алискиной. Зина иногда говорила какие-то очень важные, на взгляд Алисы, вещи, но, к сожалению, ничего Алиса ответить ей не могла. Например, однажды мама Зина сказала: «Дети и собаки - самое главное в жизни! Ты согласна?». Да как можно было против такой бесспорной истины возражать? Алисе очень хотелось детей, очень. Но двор у них был такой, что приличной собаке и повязаться-то было не с кем. Не с бассетом же из пятнадцатой квартиры. Очень много этот бассет о себе воображал. А другой собачий народ был крупной, устрашающей конституции. Люди вокруг почему-то перестали ценить в собаке личность. Они впервые попробовали вкус больших денег, поэтому и собака стала для них дорогостоящей плюшевой игрушкой или монстром для круговой обороны от враждебного мира. Но вот как раз Зина выбивалась из череды тех пап и мам, которых раньше знала Алиса. У нее даже двери-то бронированной не было, да и много еще чего по мелочи. Но как же уютно было лежать у нее на коленях и с нежностью думать о только ней. Например, почему же она такая толстая? Сама почти и не кушает, все мясо им отдает. Вот где загадка-то! Алиса хотела бы найти своего парня, очень хотела, но с горечью понимала, что, в случае чего, весь ее помет останется у Зинки на шее в ее малогабаритной квартирке, где и они с Вендеттой с трудом помещаются. Не было в теперешней маме чего-то такого, что позволило бы ей бестрепетно и выгодно продать крохотного щенка. Может бабушка права, и Зина - дура? Но почему-то, вспоминая бабушку, Алиса всегда дыбила шерсть на загривке и угрожающе рычала. Вот с чем Алиса никак не могла смириться в Вендетте, так это с ее стеснительностью. Да-да, эта огромная гора мускул, покрытых шерстью с мягким блеском, стеснялась того, что она собака и даже того, что она ротвейлер. Эх, как бы развернулась Алиса, если бы была таких же размеров! В первую очередь она бы раз и навсегда покончила со всеми спаниелями. Нет, не с пегими работягами, вечно снующими носом к земле, а с теми напомаженными глазастыми фифами. Какие же эти кокеры гадкие! Даже собакой не пахнут. Потом бы фоксами можно было бы заняться. Не порода, а недоразумение. Вот зачем на свете фоксы живут? И за что, спрашивается, такая бойцовая благодать дана спокойной, как корова, Вендетте? Вендетта очень боялась намордника, в нем она резко глупела и полностью теряла ориентацию в пространстве. Но Вендетту, выходившую на улицу без намордника, народ воспринимал как прямое ему, народу, оскорбление. На маму Зину кричали разными словами, плевались и обещали написать в милицию. Вендетте было очень стыдно, особенно, когда ее называли «собака-убийца» и тыкали в морду пальцем. Она заискивающе улыбалась народу жуткими сахарными клыками, а народ еще больше шалел от этого зрелища. Ничего-то они в собаках не понимали. Вот если бы они увидели маленькие, совсем не страшные передние зубки Вендетты, то это было бы действительно их последнее видение в жизни. Обнажала их Вендетта крайне редко. И все, кто был с понятием, проникался моментом истины. Вот, например, повышать голос на девочек ни в коем случае было нельзя, даже если они запрягали тебя в тележку с плюшевым мишкой. Алиса один разок увидела эти зубки и тут же поняла, что второго раза не будет.Каждый вечер девочки читали про собак. Они выискивали все, что писалось на собачью тему и громко, по слогам читали у себя в комнате для Алисы и Вендетты. «Белый клык» Алисе понравился, они долго потом мечтали с Вендеттой о таком парне. А вот газеты Вендетте не нравились, там, в разделе «Челюсти» для направления народного гнева в нужное русло каждый раз писали про то, что ротвейлеры опять кого-то покусали. Вендетта просто не знала куда деваться от стыда и печали. Девочки переживали вместе с ней, а Алиска вся воспламенялась от такого чтения, и твердо решала кого-нибудь обязательно покусать, чтобы и про нее прописали в газетке. Хорошо бы встретить какого-нибудь фокса, да без хозяина, да откусить ему ухо! Или кокера из второго подъезда задушить, а?Еще в газетах печатался раздел «Все о собаках». Девочки зачитывали оттуда вслух очень странные объявления. От этих объявлений Вендетта еще больше расстраивалась и замыкалась в себе. Один папа, например, подал объявление, что срочно безвозмездно отдаст кому-нибудь ротвейлера пяти лет, победителя региональной выставки. Даже стыдливую приписку про «хорошие руки» не сделал, гад. Он-то, конечно, отдаст, он и родную мать отдаст, с ненавистью думала Алиса, а каково бедному парню? Эти роты, они же полные дураки, они же хозяина себе выберут разок, а на второй их уже не хватает. Лучше бы усыпил, не отходя от кассы. Даже Вендетта после таких объявлений начинала переживать за свою судьбу и бежала к маме Зине за утешением. Алиса сгорала от ревности, когда та говорила огромной Вендетте: «Красавица моя, лапушка! Никому я тебя не отдам! « и трепала по большой грустной морде. Алиса, отпихивая Вендетту, тут же лезла к ней на колени, чтобы тоже в очередной раз убедиться в том, что и в ее жизни больше никогда не будет чужих развязных детей и одиноких ночлегов в туалете. И сомнения по этому поводу были у нее серьезные. Нет, вовсе не из-за Зины! Бабка эта ихняя ей просто житья не давала. Как придет с ревизией к непутевой Зине, так и начинает скрипеть про то, что от кассы с Алисой лучше было не отходить. Ну, погрызла чуток ножку стула, не смогла сдержаться, виновата, так что теперь? А бабушка говорила, что Зине навязали ее из-за полного отсутствия у Зинаиды характера, и не выкидывает она Алису из-за этой самой бесхарактерности. В характерах бабушка понимала глубоко, женщина она была образованная. До недавнего времени она почти сорок лет работала главной билетершей драматического театра и десять лет возглавляла у них там какой-то профком. На всех генералках главный режиссер только с бабушкой и советовался на счет раскрытия характеров другими, менее значительными работниками театра. Уж как она пробовала, как пыталась раскрыть характер в Зинке, но, если Бог чего не дал, так уж и взять будет неоткуда. При этом Зина была дура дурой и полной неудачницей. После ухода бабушки мама Зина всегда долго горевала на кухне и курила. Но житейским умом. Алиса понимала, что от бабушки им всем получалась большая польза. Во-первых, она всегда приносила девочкам что-то вкусное, а те, конечно, делились с Алисой и Вендеттой. А во-вторых, на Зинином «Запорожце» они ездили на бабушкин огород, где было много ничейных кошек. А еще там по всей округе паслись коровы, за которыми можно было охотиться часами. Мешала только Вендетта. Ползешь, ползешь на брюхе, а тут выбегает эта дура с жутким эсэсовским лаем! Такой рык с подхватом бывал у ротвейлихи только тогда, когда сосед по площадке в подпитии по ошибке скребся в их дверь... Да, выбегает она с таким лаем и принимается строить коров в шеренгу! Ну, какая после этого охота... Хорошо хоть, что козами и овцами Вендетта практически не интересовалась. Ну, и, конечно, главное достоинство бабушкиного огорода состояло в пище. Там росло много всяких приправ к мясу. И, скрепя сердце, Алиса соглашалась терпеть бабушку хотя бы только за тыкву, не говоря уж о морковке, картошке и прочей зелени. Поздней осенью маме Зине позвонили из клуба служебного собаководства на счет Вендетты. Долго ругали маму за то, что из элитного щенка она вырастила диванную кошку. Вендетту клуб хотел выставить на региональном смотре, поскольку ожидались гости из Москвы. Экстерьер у нее был просто выдающийся. Поэтому любой гость при виде трехлетней Вендетты, не зная, что она целыми днями играет в Барби, с ума бы сошел от зависти! Но Вендетта и мама Зина очень боялись большого скопления людей, а тем более собак, и отчаянно стеснялись. Маме Зине строго приказали вывести Вендетту на кусачки, отработать все команды, а главное, психологическую устойчивость к учебным выстрелам. Иначе пригрозили больше не продавать маме кости и вынужденный забой, на которых в последнее время кормилась вся семья. Да как эту устойчивость отработать, если сама Зина панически боялась выстрелов? Он и от ракетниц дворовых хулиганов на пару с Вендеттой неслись к дому, как по команде «Пошла, сука, на хрен! « Вообще-то этот клуб, как считали мама Зина и Вендетта, никаких прав не имел им что-то указывать. Вендетточку Зина купила у заводчицы клуба из большого помета в одиннадцать щенков. Но та ее заверила, что родилось всего семь. И поэтому денег она потребовала с безответной мамы Зины по полное хохочу. С первых пометов заводчица купила себе видик и смотрела по нему исключительно боевики. Поэтому и имена щенкам давала самые грозные, уверяя, что на бойцовскую породу другие кликухи и не навесишь. Эта вязка у нее обозначилась в клубе на букву «В», а она как раз тогда увлекалась боевыми искусствами Шао-Линя, поэтому к этой букве отнеслась достаточно прохладно, но с определенной долей фантазии. Никто не сообщил Зине и про то, что ни сука, ни кобель не были привиты от лептоспироза, что в помете было три мертвых полуразложившихся щенка, а остальных пришлось откачивать. Строго говоря, даже самые лучшие щенки помета - Вендетта и Ван Дам, тоже родились бездыханными. Зина не знала тогда, что лептоспирозные щенки погибают позже, в три-пять месяцев, от неожиданной и страшной волны чумной лихорадки. Заводчица же решила быстренько избавиться от трехнедельных щенков, сообщив покупателям, что ей необходимо срочно уехать в другой город по личным обстоятельствам. Мама Зина сомневалась брать или не брать такую крошку, потому что ее ужаснул вид Вендеттиной мамы - измученной, но когда-то очень красивой суки Стэви. Заводчица не стала распространятся о том, что доканала свою суку непрерывными вязками и огромными пометами. Она соврала Зине, что суку ее недавно сбила машина, поэтому она и приволакивает так лапы, и это еще одна причина спешной продажи щенков. Зина все не решалась отдать ей с таким трудом собранные деньги, но Вендетта своими голубыми щенячьими глазками смотрела на Зину с такой надеждой, словно умоляла немедленно забрать ее из этого дома.Радости в маленькой квартире Зины от появления Вендетты не было границ. Штудировались все книги по содержанию собак, Вендетточке подсовывался самый лучший кусочек, каждая копейка экономилась на ежедневные сто грамм телятины для малышки. Вендетточка принялась быстро расти и превратилась в игривого презабавнейшего щеночка, когда прозвучал первый звонок. В два месяца на нее накатил необъяснимый приступ рвоты и поноса. С ним справились довольно быстро подручными средствами. Всю квартиру перемыли с хлоркой, чтобы устранить очаг возможной инфекции. Но это не помогло. Через месяц Вендетта резко погрустнела, забилась в угол, выходя из него только при рвотном кашле. Она ничего не ела и даже не пила воды, и из толстенького плюшевого непоседливого комочка на глазах становилась худым истощенным скелетиком, испачканным рвотой. В ветеринарке маме Зине сказали, что с удовольствием проведут вскрытие, чтобы она могла подать на заводчицу в суд, но дорогостоящее лечение Вендетты будет пустой тратой денег для неважно одетой полной женщины. Ей посоветовали изолировать от умирающей собаки детей и лучше купить на эти деньги им что-нибудь вкусненькое. Зинины девочки рыдали и изолироваться от Вендетты отказывались, а думать о вкусненьком при виде шатающейся собачки, захлебывающейся рвотой, совершенно не могли. Зина уволилась с работы на неделю, купила систему для внутривенных инъекций, а такие же глупые подружки притащили ей разные лекарства. Зинины подруги большими средствами, конечно, не располагали, но одна из них была постовой сестрой в онкодиспансере. Ее любовник, - ведущий хирург диспансера Слава, имел овчарку, много знал о болезнях собак и тайком оперировал их по ночам в операционной онкодиспансера для пополнения скудного семейного бюджета. После дежурств они приходили вдвоем к Зине с бутылкой водки и вливали Вендетте внутривенно какие-то коктейли, которые готовили вопреки всем требованиям ветеринарии. Потом он сидели за Зининой закуской, пили водку и целовались. Если бы не водка, то Славик добился бы в жизни всего, потому что он был очень хорошим врачом. И после третьей его капельницы Вендетта, качаясь на непослушных ножках, сама подошла к поилке и принялась осторожно лакать воду. Славик уверил плачущую Зину, что кризис миновал, и ее собака будет жить. Выздоровление Вендетты они отпраздновали через неделю двумя бутылками водки и сочной паровой котлеткой для страдалицы. Но после болезни Вендетта на законных основаниях навсегда переселилась на Зинин диван и спала теперь вместе с ней под стеганым одеялом у стенки. Этот факт возмущал кинологов клуба до крайности. Вендетта же для себя она решила, что она точно такая же Зинина дочка, как и Катя с Наташей. Просто выглядит немножко иначе, видно в папу пошла. Во время болезни она научилась кушать с ложки и пить из кружечки, поэтому стала незаменимой гостьей во всех играх девочек про Барби. Да после такой болезни и курить научишься! До Зины доходили слухи о гибели братьев и сестер Вендетточки, дольше всех сопротивлялся смерти славный Ван Дам. И из всего огромного помета к четырем месяцам в живых осталась одна Вендетта.На кусачки пошли всей семьей. Вендетта, заслышав отдаленный истошный лай, два раза останавливалась, садилась в снег, упрямо отказываясь двигаться дальше. Девочки обнимали ее за шею и мягко уговаривали сходить немножко озлобиться. Зина понуро тянула ее за поводок, а Алиса нервничала в дурацкой барашковой жилетке и очень мерзла. С трудом дойдя до площадки, Вендетта и Зина тут же принялись стесняться. К Вендетте с лаем бросались разгоряченные ротвейлеры из самых лучших соображений. Но, вместо того, чтобы состроить им глазки, притворно порычать и свирепо скакнуть на симпатичного нахала, эта дура пряталась за Зину.
Алисе здесь, напротив было очень интересно, она даже мимоходом подклеила одного славного французского бульдога и весело скакала с ним среди обалдевших бассет-хаундов и овчарок разных видов. Они носились между желтыми ледышками собачьих писем и вместе с интересом читали их носом. Катя с Наташей опасливо жались у самого края из-за этих замерзших лужиц, потому что когти у них на ногах были спрятаны в сапожки и им было очень скользко. А между тем, инструктор в телогрейке бил большой варежкой Вендетту по морде и отскакивал назад. Этим он довел всю площадку по безумия, и мир утонул в оглушительном собачьем лае. Вендетта стояла совершенно обескураженная, с мукой глядя на Зину, а та в отчаянии кричала: «Фас, Вендетта, фас! « Маленькая Катя вдруг испуганно взмахнула руками и, подскользнувшись, скатилась прямо под ноги инструктора, остервенело бившего Вендетту. Нечаянно он попа разок и по Кате, которая разревелась от обиды. Как всякая собака, Алиса хорошо умела считать до пяти. Особенно, если надо было быстро сосчитать и мысленно разделить на всех сосиськи или куриные котлетки. Но в тот момент она не успела даже тявкнуть: «Раз, два...», как инструктор, истошно крича: «Убери собаку, сволочь! «, очутился под Вендеттой, приготовившейся вцепиться мелкими передними зубками в полоску обнаженной шеи. Его передние лапы в пластиковых латах были надежно зажаты мощным корпусом Вендетты, а задние - беспомощно сучили и выделывали в воздухе немыслимые кренделя. Чуткий нос Алисы тут же уловил, что инструктор, по собачьей привычке, решил все происшедшее описать в своем теплом мокром послании. Она подбежала к его ногам, чтобы прочитать его по подробнее, но мама Зина, оттаскивая Вендетту, отогнала и ее. Отдав потрясенному инструктору четвертной, мама решила больше Вендетту не водить ни на какие кусачки. Алиса всю дорогу домой бежала, восхищенно заглядывая Вендетте прямо в глаза. Это же надо! Ни истошного лая, ни рыка, ни одного звука вообще, и сразу вдруг весь мир перевернулся, и все вещи поменялись местами. Сильна подруга! Алиса даже навсегда простила Вендетте увлечение Барби и решила больше никогда не жрать у нее из тарелки. От греха подальше.
Среди зимы вдруг запахло весной. Конечно, люди этого еще не чуяли, потому что у них носы неправильные, но Алису и Вендетту перед каждой прогулкой охватывало непонятное волнение и беспокойство. По правде сказать, Алиса немного комплексовала в обществе подруги. К ошейнику Вендетты девочки повесили медальку за второе место, выданную на выставке, хотя ничего путнего Вендетта там, конечно, не изобразила. Но теперь все эрдели и сеттеры стелились перед Вендеттой, ласково заглядывая ей в глаза. На такую мелочь, как Алиса, никто даже и не смотрел, кроме бассета из пятнадцатой квартиры. Этот бассет, проходя мимо их двери, вдруг стал писать на половичке у Зининой квартиры теплые прочувствованные письма. И это было еще одним признаком пробуждавшейся весны. Однажды в дверь позвонили. В глазах у Алисы внезапно потемнело, потому что она услышала почти забытый голос заведующей: «Зин, опять у тебя кто-то на коврике нассал! Ну-у, здравствуй, собаченция! А где же наша негодная Алисия?» Алиска побежала прятаться под диван, но никто ее особо и не звал. Мама Зина даже ее ошейник в руки не взяла, а у заведующей было грустное, чем-то озабоченное лицо, и Алиса, похоже, ее совершенно не интересовала. - Тебе, Зина, девочки уже, наверно, рассказали? Просто ума не приложу, что делать... Мы, конечно, за копейки в клубе работаем, но у нас штат - семь человек, все с высшим образованием, у всех семьи. Зарплату не давали уже полгода, но мы надеялись... А тут... Клуб «Черепашка», располагавшийся в просторном сухом подвале жилого дома, содержался раньше жилищно-коммунальным отделом телефонного завода. И сам дом, как и множество других домов их микрорайона, находился на балансе этого завода. Когда-то у завода было еще и несколько садиков, две поликлиники, Дворец культуры. Потом жизнь переменилась, завод почему-то совсем перестал работать, а его недвижимость стала передаваться в городской бюджет. Путь этой передачи был сложным и извилистым, поэтому садики стали закрываться и капитально переоборудоваться под разные коммерческие структуры. Во Дворце культуры впервые под этот Новый год не стали устраивать елку с Дедом Морозом, хотя Катя с Наташей ждали этого гада весь год и даже писали ему письма. Это был такой мужик в балахоне, обшитом ватой. Катя сказала, что, наверное, Дед Мороз тоже ушел в коммерцию, потому что во Дворце культуры теперь поселились банк и два мебельных салона. А вот все подвальные и цокольные помещения жилых домов вдруг оказались в личной собственности наиболее прогрессивных граждан города. «Черепашка» оставался последним детским клубом района, где с детьми занимались бесплатно. Сам дом с малогабаритными темными квартирками был уже на балансе города, но его подвал с клубом почему-то все еще находился в ведении гибнущего завода. Педагогам клуба не платили зарплату, но они все ждали лучших времен и не увольнялись. Два раза клуб отключали от света и тепла, и заведующая уже не знала, куда ей обращаться. Подарков к Новому году не выдали, но заведующая нашла на соседнем заводе пластмасс залежи больших пикающих лягушек, оставшихся с тех времен, пока еще этот завод полностью не перешел на выпуск презервативов. Катя с Наташей были очень рады новогодним лягушкам, а Вендетта почему-то отказалась их грызть, и Алисе пришлось прикончить их в полном одиночестве. А сразу после Нового года в клуб пришли двое - совершенно бритый в кожаном пальто и наоборот, длинноволосый с хвостиком на затылке, в клетчатой куртке с замочком. Они сказали заведующей, что этот подвал теперь ихний, и что они даже заплатят педагогам сколько-то там... Чего должны, короче. Но всем теперь надо отсюда выметаться как можно скорее, потому что бритый и клетчатый будут здесь делать элитный спортивный клуб с саунами, тренажерами и каким-то шейпингом. Заведующая побежала на завод, но уже не обнаружила там никакого жилищно-коммунального отдела. Заводской народ сновал в чрезвычайном возбуждении и готовился к акционированию предприятия, поэтому дворовую затейницу послали куда подальше. Расписание работы кружков по прежнему висело на стенке, дети, как и прежде, водили по нему грязными пальцами и пририсовывали чертиков. Персонал клуба так же по прежнему выходил на работу и соблюдал правила внутреннего распорядка, но уже как-то машинально, поскольку не знал, чем же еще ему, персоналу кроме клуба заняться. Заведующая носилась по депутатам и высоким приемным, а жизнь клуба как будто текла по старому, но в некотором внутреннем напряжении. Потом клетчатый и бритый пришли с двумя омоновцами прямо посреди занятия народного хора и стали всех выгонять из клуба. Они трясли над головами какой-то бумагой и достаточно энергично требовали очистить помещение.
Дети понесли по домам двух волнистых попугайчиков, бурундука и шесть морских свинок. Баянист приютил старую клубную кошку. Катя с Наташей принесли домой свое макрамэ, клубные герани и два красных ситцевых сарафана, подаренных им на память руководительницей хора. - Я пришла от этого депутата нашего сраного, подписи еще за него когда-то собирала, а тут - полный разгром! Стала все бумаги из своего стола выгребать, и вдруг увидела совершенно другими глазами вот эти бумажки. Я-то, дура старая, думала, что это накладные на шефскую помощь. Ты глянь, что здесь написано. Зина и заведующая уткнулись в бумаги. Алиса вообще-то не хотела выходить, но чтото, что было гораздо сильнее ее, тянуло ее из-под дивана к бумагам. Она робко вышла на палас и тихонько засеменила к Зине, державшей листочки в руках. Этот запах! Вся прежняя жизнь начала оживать в ее маленькой головенке... Вот папа кушает руками из баночки маслины, а возле него прямо на скатерти лежит соленый огурец, надетый на вилку. Прежняя мама заперлась в спальне, а за столом кроме папы сидят еще двое - очень неприятных, резко пахнущих одеколоном. - Да все путем, Пал Ваныч! Все подписи есть, ставьте свою почеркушку смело! Сейчас не хапнем, другого раза не будет! Игорь юридическую сторону проверил, я финансы просчитал. В чем проблемы-то? Давайте лучше выпьем за дружбу... Алиса подняла глаза на маму Зину. При полном отсутствии характера мама Зина была умная, как Вендетта. Она работала в отделе регистрации районного отдела милиции, и через ее руки проходили все уголовные и гражданские дела их района. Знакомые менты навешивали на нее и свои бумажные обязанности, нагло пользуясь ее бесхарактерностью. К ней в трудных ситуациях обращались все многочисленные знакомые. Зина долго молчала, а затем сказала, что, в принципе, здесь есть состав уголовки. Административное правонарушение им в суде не вытянуть, надо сворачивать на уголовку, но это очень опасно, очень. Клетчатого она даже помнит по картотеке, и мама Зина что-то зашептала заведующей, опасливо косясь на комнату девочек. Потом она стала писать какую-то бумагу, переживая, что у нее нет других очень важных документов, после которых вся афера с недвижимостью в городе была бы полностью раскрыта. А заведующая только заполошно кудахтала у нее над ухом: «Это же мафия, Зин! Это же организованная преступность, Зин! « Алиса очень колебалась и внутренне переживала. Нет, для Зины она вообще бы сделала что угодно. Но, наверно, если бы она сделала то, что тут же пришло ей в голову, то ни одна собака ее бы не поняла... Ведь все-таки с папой ей когда-то жилось неплохо. Почему это сделала с бывшим папой ее прежняя мама, Алиса даже понимала. Не то, чтобы одобряла, просто она по прежнему ее жалела. А теперь и папа этот - совершенно посторонний тип, а вместо мамы - Зина... И Алиса терялась в раздумье и не знала, как же ей быть? Если не принимать в расчет нравственные терзания такого незначительного члена общества, как Алиса, дело заключалось в следующем. Листочки, которые изучали толстая Зина и заведующая, были из тонкого черного конверта бывшего Алискиного папы, который ему подготовили клетчатый и бритый и передали под огурчики, водку и большое блюдо корейки. Потом папа, как был в штанах, так и заснул у разрушенного застолья с окурками среди остатков корейки. Те два листочка выскользнули из папки на пол из его ослабевших рук прямо на стоявшие там подарки избирателям. И тетя Дуся, когда ругалась, что совершенно не понимает - свиньи здесь кушали, или паны пировали, эти листочки так и засунула в коробку с печеньем для детского клуба. А с самой черной папочкой вообще непонятка вышла, полный секвестр. Папа ее утром не обнаружил, и решил, что ее прибрал клетчатый Игорь. Но это был вовсе не Игорь, а бывшая мама, которая, прочитав папку, разозлилась и долго била Алису, говоря, что этот гад уже готовит себе запасной аэродром. Ну, и когда бывшая мама повезла Алису в клуб, чтобы расстаться с ней навсегда, она черную папочку захватила с собой и спрятала ее в клубе за застекленным стендом схемы эвакуации при пожаре, чтобы держать папу на коротком поводке. Заведующая, конечно, этого не видела, а Алисе и смотреть не надо было. По правде говоря, она тогда на маму очень обиделась и вообще смотрела в другую сторону. Но нос-то не обманешь. После той бумаги, которую написали Зина и заведующая, к ним в дом стали звонить по телефону и подавать разные команды из прежней Алискиной жизни. Пожалуй, самым неприятным в этой истории было то, что в комнату девочек переехала бабушка с характером и раскладушкой. Ради внучек она была готова на все, она бы жизни не пожалела, особенно чужой. Именно из-за Кати и Наташи, а вовсе не ради всяких бритых ее поколение по шестнадцать часов у станка стояло. По телефону теперь отвечала только бабушка такими командами, что ей позавидовал бы прежний Алискин папа. Вендетту выгуливали один раз, днем. Вендетта и сама все понимала и не отходила от девочек ни на шаг. Но бабушка, глядя на нее, только презрительно фыркала. А у Зины все валилось из рук. Два листочка из черной папки она спрятала на работе в милиции в сейфе, ключи от которого были только у нее. Они часто разговаривали по телефону с заведующей, и очень жалели, что у них нет всех документов. А вот если бы они у них были, то весь бы этот кошмар тут же закончился, потому что этих гавриков замели бы в КПЗ до суда, уж эту-то меру пресечения Зина для них бы устроила. Вечером, когда Зина втайне от бабушки тихонько курила в кухонную форточку, балансируя полным телом на табуретке, Алиске стало ее жалко, просто не сказать как. Черт с ними, со всеми этими бывшими! Ведь дети и собаки - самое главное в жизни. И пускай дети поют в хоре, если хотят, а собаки гуляют по три раза, как бывало у них раньше с Вендеттой. Она забралась притихшей Зине на колени, засунула свою морду ей под мышку и решила завтра на прогулке с Зиной заложить свою бывшую маму, а папу сдать в КПЗ. И все у них тогда будет хорошо, просто замечательно, потому что весной Вендетта обязательно даст ей немножко поносить свою медальку. Ночью Алисе снилась весна. Каждую весну, которая, как водится, приходит сразу после зимы, всегда встречаешь как самую первую. Или последнюю. Но это уж как повезет. Когда на прогулку не надевают больше жилетку, а дома после улицы моют лапы в тазике - это уже весна. Ух, сколько разных запахов появляется весной! Иногда даже не успеваешь возле них поставить свою небольшую метку. Как славно они будут гулять вместе с Вендеттой этой весной! Так и видишь, как подруга озабоченно трусит рядом, и пока она сосредоточенно делает свои дела, тревожить ее нельзя. Весной хочется лаять на всех подряд. И тут уж то со счетов тебя никому не снять, потому что прямо за тобой - широкая улыбка Вендетты... Вечером на следующий день, придя после работы домой, Зина, первым делом, убедилась, что у девочек и бабушки все нормально. На прогулку она взяла одну Алису. Вендетту по-быстрому выгуляла днем Наташа, и она только грустно смотрела, как Зина надевает на Алису ошейник, и застегивает ремешки поводка. Она все понимала и даже не порывалась вместе с ними на прогулку. Выходя в дверь, Алиса почему-то обернулась. Вендетта стояла, прислонившись к дверному косяку, и ласково улыбалась им вслед всеми своими сахарными клыками. Алиса еще раз удивилась шутке природы, снабдившей такой мощью Вендетту, а не кого-нибудь другого, более достойного. Теперь у Алисы началась работа. Щуплой грудкой налегая на поводок, она упрямо тянула Зину к клубу «Черепашка». Обычно она наоборот по этой дороге ходить опасалась. Остерегалась, короче. Сами знаете чего. Удивленная Зина едва за ней поспевала. Несколько раз она заворачивала ее на другую дорогу, но Алиса твердо выводила ее в прежнем направлении. «Алиса! Ты куда? Да куда ты меня тянешь? Нет там никого, все закрыто! « - пыталась отговорить ее Зина, но раз Алиса решила, то она должна была сделать это. Клуб, вопреки словам Зины, был открыт, а из-под двери заведующей выбивалась узкая полоска света. Алиса стала на задние ножки, опираясь на стену, и залаяла на застекленный стенд. Она не давала Зине отойти, сосредотачивая ее внимание на деревянной раме стенда. Зина подошла к стенду, потрогала его рукой, и с легким шуршанием к ее ногам спланировала легкая черная папка. Вдруг из освещенной комнаты хриплый неузнаваемый голос позвал: «Зи-на! Зи-на! Это тт-ты?» Заведующая сидела привязанная к стулу с окровавленным, разбитым ртом. Пиджак старого двубортного костюма был разорван, из него вывалились тощие сморщенные груди со свежими подпалинами сигаретных ожогов. Зина охнула высоким, срывающимся на визг голосом. - Не т-теряй в-время, Зи-на, они к-к т-тебе п-пошли. П-прости, я с-с-сказала п-п-п-ро листочки... Т-т-твой адрес они з-з-з-знают... П-прости меня! - устало просипела заведующая оцепеневшей Зине. Но Алиса, уже почуяв беду, завыла и рванула Зину за собой к выходу. Они забежали с Зиной в полутемный подъезд, и от запаха крови у Алисы встала шерсть дыбом. Их двери не было вообще. Тускло светила лампочка в коридоре. Зина протяжно застонала и опустилась у порушенного косяка, загородив полным телом весь проем. «Мама! Не плачь, мы тут все живые! Бабушке плохо, но она сказала нам до милиции в коридор не выходить, « - раздался тонкий голосок Наташи из маленькой комнатки. На голос девочки Алиска энергично ввинтилась в просвет между косяком и Зиной. Прямо перед ней лежал бритый в луже крови с вырванным горлом, а у порога валялась чьято измочаленная кисть руки. И уже в последнюю очередь, в накатывающей дурноте Алиса увидела Вендетту, к оскаленной морде которой прилип оторванный рукав клетчатой куртки. Коридор был завален щепой и дверными обломками, а пол и потолок почему-то покрылись сажей. Все брюхо Вендетты было исполосовано ножом, а в широкой груди Алиса насчитала больше пяти пистолетных дырок. Дальше она считать не умела, но в очередной раз удивилась Вендетте, которая, наконец, выработала психологическую устойчивость к выстрелам. Клетчатого обнаружили в приемном покое ближайшей больницы, где его срочно готовили к операции. Милиционеры на работе сказали Зине, что в зону он пойдет калекой. Если вообще оправится от травматического шока и большой потери крови. Алискиного папу упекли в КПЗ, но те же милиционеры честно сказали, что у него очень хороший адвокат, и еще что-то о мохнатой лапе в прокуратуре. Но черная папка, добытая Алисой, равнялась по эквиваленту десяти тоннам тротиловой смеси. Поэтому от бывшего папы Алисы сейчас публично открещиваются в печати не только самые высокие чины города, но даже кое-кто и в Москве. Скорее всего, что, при таком раскладе, папе до суда не дожить. Хотя кто знает? Заведующая вышла с больничного месяц спустя, но до сих пор немного заикается. Клуб стал муниципальным, педагогам начали даже платить деньги, хотя долги по зарплате так и не отдали. Но никто из них не теряет надежды, поэтому и хор народной песни, где с удовольствием поют Катя и Наташа, называется «Надежда». Дверь Зине поставили, потолок они с бабушкой побелили, а одна из подруг притащила со своей работы списанный линолеум. Красивый такой, хотя и потертый немного в некоторых местах. Младшая Катя только долго сикалась по ночам, но Славик ее полечил какими-то травками, и все прошло. Все прошло и все, вроде бы, по старому. Алиса аккуратно берет в зубы Барби и укладывает ее в колясочку. Ту-ту! Тетушка Алиса покатила всех Барби купаться. Большой берет Вендетты несколько великоват и все время сползает на нос, закрывая глаза, но на другой берет Алиса не согласная. Под ногами крутится маленькая Норма - точная копия Вендетты. Ротвейлеры упали в цене, и бабушка смогла сбиться на нее с одной пенсии. Она и покупать щенка сама ходила, предварительно наведя все необходимые справки. Бабушка теперь страстная поклонница ротвейлеров и считает, что у них есть характер. А это, как вы понимаете, чего-то стоит. Зина до сих пор ревет, глядя на Норму. Поэтому Алиса взяла ее под свое крыло. Молодежь зеленую всему-то учить надо.... Алиса дремлет на коленях у Зины. Девочки спят, а Норма устроилась возле их диванчика на коврике. Алисе снится сон, как она бежит по росистым травам среди барсучьих нор, под писк полевых мышей. А рядом бегут Рэт Батлер Махно и Вендетта. Вокруг них выстроились в почтительную шеренгу коровы, но плевать им, по большому счету, на коров! И так им хорошо бежать вместе, ведь они счастливы, а сердца их полны любовью...
Сообщение: 299
Зарегистрирован: 22.09.08
Откуда: Россия, Пенза
Репутация:
0
Отправлено: 24.04.09 20:52. Заголовок: стихи
Бездомный пес, замерзший и голодный, К двери подъезда прижимает хвост. Колючий ветер, снег идет холодный, Мольба в глазах собачьих и вопрос:
- Ну, почему Вы, люди, так жестоки?! И к братьям меньшим безразличны Вы. Наверно, потому и одиноки, Что не хватает Вам тепла любви.
Меня моя хозяюшка кормила. Я был доволен жизнью, гладок, сыт. Собачья старость быстро наступила. Я выброшен, ненужен и забыт.
И обо мне никто не вспоминает. Она другого завела щенка. Берет его в постель, любя ласкает. И наливает миску молока.
Ошпарен кипятком, избит, измучен, Испачкан грязью и облезла шерсть. Я погибаю, так, пожалуй, лучше. Собачий рай хоть где-нибудь да есть... ******************************** Мне жалко тех, кто нас не понимает, Кто в спину шепчет:»Тварей развели!» И радостно ладони потирает, Узнав о смерти маленькой души. Кто палкой тычет бедную собаку, Бредущую по улице одну. И кто готов бросаться сразу в драку, Собачника увидев за версту. Где им понять, как сердце замирает, Как на душе становиться тепло, Когда твой верный пёс тебя встречает, Хозяина увидев сквозь окно! Скулит от счастья, лапы поджимает, Прохладным носом тычется в пальто, И полной грудью запах твой вдыхает- Скажите, кто вернее будет, кто? Они, наверное, даны нам свыше, Лохматые вместилища любви. Друг друга мы порой, увы, не слышим, Нас лучше, чище делают они! Старушка тихая выходит из парадной, В руках несёт завязанный кулёк, Ей легче на душе, когда поесть с отрадой Бежит к подъезду брошенный щенок. А есть такие, кто ещё подсыпет К котлетам яду щедрою рукой, И горя человеческого выпить Торопится за пёсий упокой! Не дай нам, бог, с такими повстречаться, Не дай нам, бог, с такими встать в ряды, Не дай им, бог, хорошими казаться, Собаку от таких убереги…
Отправлено: 30.05.09 16:30. Заголовок: Мы смотрим в их глаз..
Мы смотрим в их глаза и Душу мгновенно заполняет теплота, Из сердца вдруг уходят огорченья, Там остаётся лишь любовь и чистота...
Умнейшие глаза собаки- Бальзам израненной души. Ведь как бы ни было нам худо, Они нас согревать, светить нам будут, Как маяки, зажжённые в ночи...
Бывает, что неосторожно Мы обижаем их подчас, Они всегда великодушно, Не помня зла прощают нас...
Как часто боль свою они уносят Тихонечко в какой-то уголок... Боясь нас ненароком потревожить, Лишь тёплым носом прикоснувшись к нам чуток...
Когда ж приходит время нам прощаться (Несправедливо короток собачий век), Они всегда хотят, чтобы в последние мгновенья Был рядом с ними их любимый человек...
И, глядя им в глаза сквозь слёзы, Читаешь:" Не сердись! Прости меня! Прошу, не плачь, тебя не оставляю, ТАМ буду ждать теперь тебя..."
Они уходят очень тихо, С собою сердца унося кусок, Чтобы потом к нам возвращаться В снах беспокойных наших вновь и вновь...
Кровь, смерть, листья, песок – Глаза Азиата. Веселье, солнце, в реку бросок – Глаза Азиата.
Небо, птицы, тучи и дождь – Глаза Азиата. Поле, овцы, спелая рожь – Глаза Азиата.
Дом, тепло, любовь и уют – Глаза Азиата. Ветер, свобода, спуск с горы крут – Глаза Азиата.
Надежда, цель, пьянящий восторг – Глаза Азиата. Небес, земли и воды простор – Глаза Азиата.
Теплый кров, любовь и миска с едой – Я отдам тебе всё до конца, И ты знаешь, хитрец мой пушистый, родной, Я влюбилась в твои глаза.
Автор: Aranar
Они уходят. Это неизбежно. Так короток собачьей жизни век! Они нас любят преданно и нежно Все эти десять с чем-то кратких лет.
Они уходят. Мы же остаемся. Так горько, жалко!...но не отменить Смертей, болезней. Да, мы остаемся - Мы остаемся помнить и любить.
Мы остаемся вспоминать их взгляды, Их лай с утра и порванный диван, И как они всегда нам были рады, И как упрямы были как баран.
Они уходят. Память остается. Мы эту память им за все должны. ...Но снова лай в квартире раздается. "Он так похож...". И мы опять нужны.
Автор: не знаю
«Без ошейников»
Дворовых собак по-особому холят за то, что они, на луну подвывая, от будки до дома все ходят и ходят под гулкою проволокой. Как трамваи... Я их не тревожу. Я с ними не знаюсь. За это они меня вправе облаивать... Но жарко читать мне спокойную надпись: “Собак без ошейников будут вылавливать”. За что их? За внешность? За клочья репейника? За пыльную шерсть? За неясность породы? За то, что щенками доплыли до берега? Доплыли и стали ошибкой природы?.. Собаки-изгои. Собаки-отшельники. Надрывней поминок. Ребенка добрее. Они бы надели любые ошейники, надели бы! Если б ошейники грели. За что их? У них же — душа нараспашку. Они ж в Человечество верят отчаянно!.. И детское: “Мама, купи мне собачку...” — в собачьих глазах застывает печалинкой... И вот, — разуверившись в добрых волшебниках, последнюю кость закопав под кустами, — собаки, которые без ошейников, уходят в леса. Собираются в стаи... Ты знаешь, у них уже — волчьи заботы! Ты слышишь: грохочут ружейные полымя! Сегодня мне снова приснятся заборы. И лязги цепные за теми заборами.
Автор: не знаю
Ниже стихи О.Шохалевич:
МОИМ СОБАКАМ. В переполненном городе прочно сидит одиночество - Правит душами, в пальцах его умирают мгновения, Но среди бесконечно убогого, страшного зодчества Я храню от тоски снизошедшее в сердце спасение. Возвращаюсь домой без отчаянья, просто свободная, Не к семейным лишениям, спорам и сварам, как прочие, А к собачьему сердцу из чистого, нежного золота, К этим умным глазам, в коих часто сквозит многоточие. Понимание, верность, родство - здесь достаточно символов, Слишком много театра и масок, игры и предательства, Слишком сложно быть честным под лживым затасканным вымпелом… Лишь одно так естественно данное мной обязательство - Обязательство просто любить, в мире грязном и гадостном, От щенячьего писка до вздоха и взгляда последнего Этот странный народ, бескорыстно одаренный радостью, Чья дорога судьбы никогда не проходит бесследною. Я зароюсь в шерсть носом, сомкну на мгновенье ресницы, Дышит рядом размеренно, снами укутанный, бок. Вдруг покажется - детство способно еще возвратиться, И, возможно, что где-то на свете есть праведный бог…
*** Видишь, как больно, когда умирает мечта… И бессильны молитвы, и небо молитвам не внемлет, И уже не начать так, как прежде, с пустого листа, Ведь любимое сердце уже похоронено в землю.
Мир снова замер на отметке "ноль", Раскачиваясь над холодной бездной… В ту ночь с тобой я разделила боль, Но я жива… а ты ушла в безвестность
Из серого утра в туманную вечность - одна, Простив и простившись своим самым ласковым взглядом. Я пью нашу боль до сих пор и не вижу в ней дна, Вспоминаю тебя…Ну а большего мне и не надо.
И, глаза закрывая, пытаю себя тишиной, Для тебя оставляю в душе незакрытою дверцу. Ты приходишь во сне, улыбаясь: "Не плачь надо мной, Ведь теперь я повсюду с тобой, в твоем любящем сердце".
*** Звериный ангел - демон осени и страха, Не по тебе ли плачут небеса? Не ты ли воплощаешься в собаках, Чтоб нам о вечности глазами их сказать? И так тоскливо глядя в вечер синий, Когда суетный вдруг смолкает хор, Не ты ли ткешь ажурно паутину, У древних книг украв ее узор? И если всходит в небо бледно- красный, Зовущий стаю, полный лик Луны, Не ты ли молишься так пламенно и страстно, Звериным воем отгоняя сны? И поступью неслышной, мягкой тенью, Дыша в затылок: "Не смотри назад!", Не ты ль даешь мне злое вдохновенье, Когда сжигаешь, как свечу, закат? А летним днем, когда тепло и сухо Брести уныло по горящей мостовой, Не ты ли шепчешь о зиме на ухо, Когда мы СНОВА встретимся с тобой? Я чувствую твой запах в мокрых листьях, Твои бока укрыты мягким мхом. Ты так изменчив! Но от жизни к жизни Я вновь зову тебя к камину в тихий дом.
*** У преданности - пара карих глаз, Четыре лапы и веселый хвост, И целый мир, который есть у нас, Такой бескрайний под сияньем звезд! Как ловят жизнь локаторы ушей, Биенье сердца - самый лучший звук! И с каждым днем становится нужней Касанье носа и касанье рук. По запаху найдешь среди ветров Один, чей след лежит из наших душ, Лишь тот, что пахнет солнцем и теплом, Грибным дождем, а не коварством стуж. Не зная наперед своей судьбы, Последуем за тем, что так зовет… И мне не страшно, если рядом ты. У преданности имя есть - твое!
*** Эту дыру мне ничем не заполнить, увы. Май подарил, а потом отобрал твою душу. Сил не хватило тебя защитить от судьбы, Жизни и смерти закон, пусть однажды, нарушить. Память мне дарит картины других наших дней, Теплые, светлые, чистые - нынче они, словно блики. Все остальное - театр полулунных теней. Смерть и любовь - словно два отражения лика. Да, мне отчаянно хочется снова коснуться тебя И уже никогда не пускать и, как прежде, читать твои мысли… Ничего не вернуть. Ты оставила после себя И забрала, как ношу, с собой третью часть моей жизни. Как знакомо касается нос онемевшей руки, Языком мои слезы с лица утирает с заботой Твоя старшая дочь, зная: люди порой от тоски Погибают, теряя навеки родного кого-то. И спасая меня в одиночестве чутким вниманьем своим, Обнимая без слов, прижимаясь отчаянно боком, Она делает то же, чем раньше спасла меня ты, Не давая свернуть с обозначенной небом дороги…
*** Вопреки нашей лжи и коварству, Вопреки всем законам небес, У собак есть особое братство, Ведь им чужды наш ангел и бес. Как безмерна их мудрость в напасти! Суждено им от первого дня Быть попутчиком в горе и в счастье И делить с нами жизнь пополам. Их клыки, осторожность и храбрость - Все во благо двуногой семьи. И порой наши глупость и жадность Бескорыстность их может затмить. С ними рядом однажды открыла - На извечный вопрос есть ответ! Дом пустой без любви, и бескрыла Наша жизнь, если сердца в ней нет. Есть любовь и под нашею крышей. Как об этом получше сказать? Знаешь, небо становится ближе, Стоит только взглянуть им в глаза.
ОКТЯБРЬ. Маскируется осенью вечность за тонкими веками глаз. Тишина в тишине, как туман в не завешенной раме. Я пришла за тобой в этот тихий предутренний час Убаюкивать душу последними теплыми снами. Принесла на ладонях огонь пожелтевших небес, Облаков полусонных, дождливых косматые пряди. Словно в храме орган, служит мессу октябрьский лес - Отпевая торжественно лето в живом листопаде. Силуэты деревьев застыли в молитвах немых. Лик неполной Луны - отражение в неба колодце. Как безумно спокоен наш мир на кануне зимы, Как уже далеко наше старое грустное солнце… Нашепчу тебе на ухо долгую сказку о том, Что теперь мы свободны, теперь наше тело растает… Лишь прислушайся к эху - ты слышишь, в тумане густом, Ждет ответного воя бесшумная, легкая стая. Там, где трещины неба - всего лишь рисунок ветвей, Где осеннее хрупкое золото яростно - жгуче, Мы оставим следы на хрустящей от снега листве, Мы найдем горизонт, где сплетаются травы и тучи. Наши души сомкнутся, как кроны, плотней и тесней… Но мгновенья уходят, так тихо и так безвозвратно. Отпуская меня в тишину, улыбнешься во сне: Ты свободна уйти… но свободна вернуться обратно…»
«Моему псу» Да мне не надо от тебя Ни верных лап, ни взглядов нежных. Какое счастье! Ты, любя, Вновь испаскудил мне одежду.
Как почитаешь те стихи, что о собаках - слёзы льются. А чтой -то там мой пёс затих? Стащил, подлец, печенье с блюдца!
Да, он умён. Но он - хитрец. И на прохожих, сволочь, лает. Да он линяет, наконец! И иногда "благоухает"... Всегда он рядом!" Как же, да! Всё это выдумки и враки. Не доводилось никогда Тащить дружка за хвост из драки?
И не случалось до утра Искать любимого по парку? И воплем дикого кота Пугать соседскую овчарку?
"Всегда он рядом!" Не всегда, А только если есть захочет, Иль в миске высохла вода. Или приспичит срочно ночью.
Короче, тот ещё говнюк! Ну, что молчишь, хвостом виляешь? Такой вот пёс. Такой вот Друг. И я прощаю - ведь люблю. И ты, подлец, об этом знаешь. Автор: не знаю.
Хороводы снежинок, кружась в небесах, медленно падали на заснеженную дорогу. Рыжий пес неопределенной породы бежал вдоль длинного пятиэтажного дома. В окнах красовались нарядные, украшенные игрушками и разноцветным "дождем" елки. Пес с грустью взирал на радостных людей спешащих домой. Как ему хотелось, чтобы хоть кто-нибудь из них обратил на него внимание, ласково потрепал за ухом, а может быть, даже взял с собой. Но люди лишь кидали на пса печальные взгляды. Конечно, кто захочет взять себе беспородную собаку, да еще хромую. Пробежав вдоль дома, он стал быстро водить носом по снегу. Нет, он не искал дорогу домой. Ведь, он сам сбежал от своего хозяина. Хотя, что это был за хозяин. От этого злого лысого человека, вечно пахло какой-то жидкостью, которую он пил из прозрачных бутылок, а потом гонял пса по квартире. И хотя пес скулил и в такие дни старался не показываться своему хозяину на глаза, тот все равно находил его. Тогда псу доставалось еще больше. Обычно в него летела табуретка или пустая бутылка, из которой исходил тот самый противный запах. И только те дни, когда хозяин надолго уходил из дома, оставляя собаку голодной - были самыми счастливыми. Но и у собак кончается терпение. Пару дней назад хозяин так разозлился на пса за то, что тот попросил у него еды, что со всего маху стукнул его по лапе. Пес заскулил и попытался спрятаться под диван, но хозяин, придавил его коленом и отчаянно закричал: "...что, жрать хочешь, зверюга!" А затем стал вливать псу в глотку содержимое бутылки. Хрипя, пес попытался вырваться из цепких рук, но не тут то было. Хозяин, не долго думая, замахнулся бутылкой, но пес оказался проворнее. Со злости, он тяпнул хозяина за коленку. Совсем тихонечко. Но, взглянув в выпученные глаза хозяина, понял, что здесь ему больше не жить. И пес, не раздумывая, шмыгнул в коридор. Входная дверь оказалась открытой и, он выскочил на улицу. И теперь, обычный рыжий пес, которому еще не исполнилось и девяти месяцев без имени, без поводка, слонялся, по заснеженным дворам в поисках пищи. За два дня обретенной свободы, ему так и не удалось поесть. Жизнь на свободе оказалась еще хуже. Сначала пес отправился к рынку возле метро, но там на него накинулась свора бродячих собак, он еле убежал от них. После этой погони передняя лапа, стала болеть сильнее и он все чаще ее поджимал. Затерявшись среди домов, пес увидел маленькую девочку, которая лепила снеговика. Может быть, она захочет взять меня к себе подумал пес, но девочка, завидев собаку, испуганно вскрикнула и тут же из подъезда показалась огромная старуха. Она взглянула сначала на девочку, а потом на пса. Бродяга испуганно посмотрел на бабку, которая подняла какую-то ветку, и тут же запустила ею в него. - Пошел прочь, что б тебя, еще чего удумал, пугать детей! - крикнула бабка, а девочка улыбнувшись, показала псу язык. Бродяга, скуля, отскочил в сторону и кинулся прочь. Мир, в который он попал, был еще безжалостнее, чем та квартирка, в которой жил пес. Но даже сейчас он не хотел возвращаться домой. И пускай здесь его ненавидели все, он предпочитал, оставаться на улице. В этот день псу еще много раз попадало: ребята обстреляли его снежками, собаки которых он встречал, тявкая пытались укусить, даже грязный, плохо пахнущий мужик, копавшийся в помойке, запустил в пса рваным башмаком. И все равно - это было гораздо меньше, чем он получал от своего хозяина. Ночью пес попытался пролезть в подвал, чтобы хоть не много согреться, но и оттуда его выгнали злобные кошки. И псу пришлось всю ночь бродить по улицам. Благородные собаки высокомерно взирали на дрожащего рыжего бродягу, который, скуля и поджав лапу, одиноко брел по дороге. На следующий день ему все же удалось немного поесть. Толстенький мальчик, которого мама, ругая, тянула за руку, выронил пирожок, и пес даже не заметил как проглотил упавшую в снег еду.
Второй день его свободы подходил к концу. В домах зажигался свет. Снег тихо падал на мостовые, а пес, дрожа, пытался хоть где-то найти еду, хотя замерзший нос уже не чувствовал никаких запахов. Внезапно, со стороны показавшейся из-за длинного дома школы, вышли двое людей. Один из них был одет в красную шубу и шапку и, опираясь на посох, нес огромный мешок, а рядом с ним шла молодая девушка. Сначала бродяга подумал, что это "ловцы собак". Он знал, что бродячих псов отлавливают злые мужики, и собак без ошейников они хватают в первую очередь. Пес уже представил, как этот бородатый дед, сейчас ударит его дубиной и кинет в мешок. Скуля, пес остановился и пару раз тявкнул. -- Посмотри, - произнес старик и указал на скалящегося бродягу. -- Ну, что ты так испугался, не бойся, - ласково произнесла девушка, и сев на корточки протянула к бродяге руку. Пес застыл в оцепенении, не зная, что ему делать. Еще никогда в жизни к нему так нежно не обращались, спрашивая, почему он испугался. -- Ну, не бойся, - девушка стала гладить пса. - Бедняга, бросили тебя... Пес закрыл глаза и почувствовал, как ему стало тепло, от этой нежной руки. И вдруг он понял, как сильно ему недоставало ласки и бродяге нестерпимо захотелось, чтобы эти люди взяли его к себе. В этот момент к псу склонился грузный старик, и бродяга увидел его добрые серые глаза. - Ну, что пес, - произнес старик, - сегодня Новый год, и Дед Мороз исполняет любое новогоднее желание. Что ты хочешь? И пес в ответ жалобно заскулил и прижался к ноге старика.
На окне красовался причудливый морозный узор. Потемневшую комнату озарял свет елочных огней, а за столом люди открывали шампанское, поздравляя друг друга с новым годом. Пес лежал в коридоре, на теплом коврике наблюдая за людьми. Раздался бой Курантов и комнату наполнил шум хлопушек. А затем, стол озарился светом бенгальских огней. Радостные крики не стихали еще очень долго. Наконец, из комнаты показалась маленькая девочка, она присела возле пса и погладив его, тихо произнесла: - С новым годом, Рон! - и пес, слизнув с руки девочки кусок колбасы, радостно тявкнул. Затем из комнаты вышел молодой мужчина, а следом за ним показалась женщина. Оба улыбаясь, склонились над Роном. -- Ну что, приятель, - произнес сероглазый мужчина. - С новым годом! Женщина потрепала Рона за ухом, и пес довольный таким вниманием тявкнул в ответ. Поздравляя своих хозяев с самым лучшим праздником. Люди опять отправились в комнату, а пес закрыл глаза и заснул. Все было хорошо... Вот уже восемь лет у него было свое имя, свой ошейник, он не чувствовал противного запаха алкоголя и не слышал бранных слов, а главное его любили. Пес спал, и ему снилась новогодняя история, которая сделала его счастливым. Бывает, что и у собак сбываются их новогодние желания.
Наташа, замечательный рассказ!!! Как было бы хорошо, чтобы было меньше бездомных и выброшенных на улицу собак... Как было бы хорошо, чтобы было больше таких везунчиков.
Отправлено: 28.06.09 12:25. Заголовок: О жестокости, любви ..
О жестокости, любви и сострадании.. ...Я проснулась, как всегда, резко. Раннее летнее солнце назойливо втиснулось в приоткрытый левый глаз. Как обычно, зверски хотелось есть.Я выбралась из ямы, которая была моим домом прошлой ночью. Надо запомнить это место, ведь если повезет, следующей ночью снова придется искать убежище, а эта яма была даже по-своему уютна. Я встала, вся мокрая от росы, отряхнулась, размяла затекшие мышцы. Пора в путь. Я чувствовала себя отдохнувшей, хотя слегка мешало то, что мой левый глаз так и не захотел открыться полностью и насладиться рассветом, надежно затаившись за отекшим веком. Здорово меня цапанула эта рыжая гадина вчера. Впрочем, ей тоже досталось. Надо найти еду. Недалеко был рынок, но я туда не совалась: местные псины чужаков к «кормушке» не подпускали. Да, в стае жить легче, но меня почему-то никуда не принимали, поэтому я постоянно кочевала с места на место…
…Блинный ларек! Осторожно подхожу: кажется, других собак в поле зрения нет. Неужели по везло? У ларька толпятся люди, поглощая ароматное лакомство. Живот подвело от одного запаха, желудок скрутил болезненный спазм. Когда я ела последний раз? Не помню, сейчас это не важно.Я внимательно оглядела публику, пытаясь определить наиболее перспективный «объект». Пожилая, полная дама с пухлым мальчиком. Вряд ли. Лицо у женщины озлобленное, сварливое, а мальчишка капризный и избалованный. Лучше подойду к тем девчонкам. Девчонки, смазливенькие, беззаботные,увлеченно обсуждали что-то (какие-то джинсы и нового ухажера какой-то Светки), временами хихикая, и кажется, про свои блины с вареньем забыли. Пытаюсь заглянуть им в глаза, захожу с разных сторон, стыдливо и робко переминаясь и сглатывая слюни. Нет, жизнерадостные девчушки меня даже не замечают. Тыкаюсь носом в ногу одной из них, она скользит по мне невидящим взглядом и автоматически делает шаг в сторону. Бесполезно. В их сияющем, уютном и ярком мирке я просто не существую, в нем нет места подобным досадн ым мелочам. Оглядываю серую, жующую массу. Делать нечего. Иду к той, первой, женщине с высокомерным лицом.Может, мальчонка пожалеет? Но стоило мне приблизиться, почтенная матрона замахала на меня зонтом и, брезгливо скривив толстощекое,лоснящееся лицо, закричала: «А ну пошла! Пошла вон, паршивая! » Я остановилась в нерешительности, и вдруг в глазах потемнело и перехватило дыхание от удара тяжелым мужским ботинком в живот.Взвизгнув от боли и обиды, я отлетела в сторону. Грубый мужской голос выплюнул вслед: «У, развелись твари! Так бы и перестрелял всех! » Белобрысый мальчуган захохотал и стал бросать в меня камни, которых у него, похоже, были полные карманы. Ненавижу детей! Я поджала хвост и поспешила прочь. Чему же вы учите ребенка? Ведь он и вас потом не пожалеет. Откуда ему знать про сострадание и милосердие? Вдруг послышался тихий свист. Я вскинула голову. Свистел молодой человек в морской форме. Увидев, что я на него смотрю, похлопал по ноге, подзывая поближе. Ну уж нет, я слышала множество историй о жестоких забавах курсантов. Все же я медлила, разглядывая его лицо. Глаза были хорошие,синие и ясные. Я помахала ему хвостом, но не приблизилась. Тогда он положил свои еще даже не надкушенные блинчики на траву за ларьком и отступил на несколько шагов. «Иди, не бойся. Я тебя не трону.» Я осторожно подошла. Блины были с мясным фаршем. Объедение! Тут я не выдержала и набросилась на долгожданный обед, краем глаза продолжая следить за юношей. Он еще немного постоял, глядя на меня, вздохнул и стремительно пошел прочь, ни разу не обернувшись. Видно, боялся, что я увяжусь следом…
…Станция метро. Я проскользнула между тяжелых,стеклянных дверей в вестибюль. Здесь было тепло и сухо, пахло резиной, механизмами и толпой. Если повезет с дежурным, можно переждать здесь дождь. Главное, не путаться под ногами, а то отдавят лапы. Это в лучшем случае. Я направилась в уголок и тут увидела черную, кудрявую собаку.Она лежала прямо у турникетов, задние лапы у нее подергивались. Больна или просто обессилила. Люди механически обходили ее, даже не взглянув на распростертое на грязном полу худое тельце. Ладно хоть не гнали прочь, видимо дежурный на станции был хороший, пожалел, а может, ему было просто лень или все равно.Тут мое внимание привлекла юная девушка. Она застыла в стороне от людского потока и не сводила глаз с неподвижной фигурки. Надо же, кто-то заметил свалявшийся, мокрый коврик, когда-то бывший живым и теплым существом. Я легко прочитала в ее больших блестящих глазах искреннюю жалость к несчастному животному,боль и тоску от привычности подобной картины. Но за ними серыми тенями вставали строгие родители, страх перед ответственностью и неизбежными трещинами в устоявшемся, привычном мирке. И слабая девочка почти бегом бросилась прочь, раздираемая ненавистью и презрением к себе, полностью сознавая свое малодушие. Мне не было ее жаль. Я знала, что пройдет совсем немного времени, и способность чувствовать Мировую Скорбь(которую взрослые снисходительно называют «юношеским максимализмом»)притупится. Девочка научится прятать глаза и проходить мимо, полюбит носить шоры и укроет хрупкое сердце надежным панцирем. Так бывает со всеми.Я подошла к собаке. Она даже не подняла головы. Заглянув ей в глаза, я поняла, что она обречена: в ее душе не было ничего, кроме разочарования. Отчаянно хотелось истошно и надрывно завыть, но я молча вышла под дождь, оставив безучастное ко всему окружающему создание смотреть остановившимся взглядом в пустоту…
…Я мчалась со всех ног, в ушах стоял отчаянный лай, часто переходящий в истошный визг,когда смертоносная игла достигала цели, глаза слепил яркий и мертвый свет электричества. Я мчалась не разбирая дороги, не оглядываясь. Все бежала и бежала, пока вдруг не поняла, что стало совершенно темно и тихо. И это было страшнее всего. Я отдышалась и осторожно пошла обратно, уже зная, что люди ушли.На пустыре лежали собаки, в основном молодые, некоторые еще совсем малыши – такие первыми попадаются, их губит детская наивность и доверчивость, а еще старые, у которых уже не осталось сил бороться. Лежали тихо и неподвижно. И уже не дышали. Вдруг шерсть у меня на загривке вздыбилась и я в ужасе припала к земле. В абсолютной тишине со всех сторон на меня смотрели живые собачьи глаза. Я никогда до этого не видела, как умирают от дитиллина. Я не могла сдвинуться с места. Я стояла и смотрела в полные тоски и боли глаза. Собаки, виновные лишь в том, что стали не нужны людям, умирали, захлебываясь в немом крике. Молча. Медленно. Жутко. Их тела были мягкими и податливыми, словно у плюшевых игрушек, набитых ватой. Только игрушкам не бывает так страшно и больно. Дитиллин «дарит» телу небывалый покой, мышцы перестают подчиняться, легкие не могут больше дышать и только упрямое сердце не сдается. Тук-тук… тук-тук… тук-тук… Удушье… Тук-тук… Больно… Тук-тук… Очень больно… Тук-тук… По могите…!! Тук-тук… Пожалуйста, не мучайте меня… Тук-тук… Больно… Тук-тук… Страшно! … Тук-тук… Не хочу умирать… Где же ты, Человек?!! Казалось,время остановилось. У кого просить помощи? У людей? Люди - это те,которые только что устроили здесь бойню и ушли, оставив беспомощных животных умирать в адских муках? У них?! А влажные измученные глаза все смотрели мне в душу, все спрашивали «За что?», а я ничего не могла им ответить. Мне сегодня повезло, а вам нет. Может, вы медленнее бегаете. Может, вы слишком доверчивы и до последней минуты не могли поверить, что люди причинят вам зло. Ведь раньше они приходили, чтобы покормить, а иногда даже приласкать. Но не в этот раз. Вы поплатились за то, что не умели видеть в человеке врага. Не знаю, сколько это продолжалось. Говорят, от дитиллина умирают полчаса или час. На самом деле прошла целая вечность, пока наконец потухла последняя пара темных, бархатных глаз и мир покинула еще одна израненная собачья душа. Они долго боролись. Они очень хотели жить.Я устало побрела прочь, а следом подлым шакалом крался кошмар, который давно стал моей тенью. Совсем рядом с пустырем сверкала яркими огнями ночная улица, из многочисленных баров и игорных клубов неслась громкая музыка, по дороге мчались машины, по тротуару сновали люди. Все как обычно. Все как всегда… Только дождь почему-то шел горячий и соленый, будто кровавые слезы. Но люди не обращали на это внимания, у них было полно более важных забот…
…Надо было искать место для ночлега. В ямке, как вчера, спать было страшно: вдруг ловцы вернутся. Хотелось забиться в узкую, глухую и темную щель, где меня никто не сможет найти. Я свернула в знакомый двор, когда-то я жила здесь неделю. У входа в один из подъездов по-прежнему сидел облезлый, худой эрдельтерьер. Раньше он жил здесь, но хозяева выгнали его на улицу и вот уже 2 месяца каждый день проходят мимо. А он сидит и терпеливо ждет, когда родные люди простят его и позов ут домой…
…Безопасного места я так и не нашла.Устроилась под скамейкой автобусной остановки. Место было плохое, могли нагрянуть местные бомжи и забить на мясо, но сил идти дальше не осталось. Ладно, сон у меня чуткий, может, успею улизнуть. Вдруг невдалеке остановился тонкий силуэт. Белесый свет фонарей размыл лицо и превратил глаза в темные лесные озерца. Я принюхалась: девушка,пахнущая кофе и лимоном. -Пойдем со мной, - тихо сказала она и, сев на корточки, протянула ко мне тонкую бледную руку. – Я ведь тоже совсем одна. Я подошла и ткнулась носом в мягкую, теплую ладонь. Замерла в долгожданном убежище ее рук. Она шептала мне в острое лисье ухо нежные слова и плакала. А я вспоминала своих малышей, беззащитные пушистые комочки, мое бесценное сокровище в тайнике простуженного двора-колодца.Они погибли прошлой зимой. Я была такая неопытная! Милая, добрая девочка, ну почему ты не пришла раньше?..
Все даты в формате GMT
3 час. Хитов сегодня: 25
Права: смайлы да, картинки да, шрифты нет, голосования нет
аватары да, автозамена ссылок вкл, премодерация вкл, правка нет
Темка то уже была 
- участник сейчас на форуме